Свобода, справедливость, государство


доц. ПИНЧУК Лев Тимофеевич (РГУ нефти и газа им. И.М.Губкина)

Частная или общественная собственность



 возврат

 

Частная или общественная собственность?

Пришедшие в нашей стране к власти социальные силы всячески пытаются убедить народ в бесспорном преимуществе частной собственности на средства производства над общественной. Дело, видите ли, в том, что если все общее, то это значит - не мое, то есть, чужое (в лучшем случае - ничейное). А поэтому и отношение к тому, что “не мое” будет соответствующим: безразличным, наплевательским, за исключением того случая, когда это “не мое” можно украсть, присвоить себе. Другое дело, если это частная собственность, то есть именно “свое”: ведь это обязывает относиться к нему бережно, заботливо. В подтверждение правомерности обычно ссылаются на факты бесхозяйственности, имевшие место в СССР, противопоставляя ее проявление деловитости и порядка в экономической жизни капиталистических стран. Вспоминают и о так называемом “застойном периоде” в развитии экономики СССР, естественно умалчивая о необычайно высоких темпах развития экономики нашей страны до этого “застойного периода”.

Чем объяснить столь рьяное усердие властей? Не кроются ли за этим какие-либо личные интересы тех социальных сил, которые сейчас управляют нашей страной? Ведь Ленин не случайно предупреждал: “Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов” (“Три источника и три составных части марксизма”. ПСС, т.23, с.47).

Выяснение истины начнем с главного, предопределяющего: какова роль частной собственности в формировании отношений между людьми в процессе производства.

Капиталистическая частная собственность непременно предполагает наличие капиталиста и зависимых от него наемных рабочих, которые именно потому, что не имея частной собственности, вынуждены работать на капиталиста, продавая ему свою рабочую силу, чтобы добыть себе средства к существованию. Именно в силу того, что капиталист владеет частной собственностью, предопределяет характер и направленность производственного процесса, он является хозяином положения в сфере производства на своем предприятии. Он может по своему произволу в любое время уволить непонравившегося ему рабочего, снизить уровень заработной платы, объявить локаут и так далее. Противодействие профсоюзных организаций (где они имеются) с их, зачастую продажными лидерами, не играет сколько-нибудь существенной роли.

Все это заставляет рабочего соответственно вести себя по отношению к хозяин - капиталисту: не раздражать его своими политическими взглядами, не выражать свое неудовольствие по поводу снижения зарплаты и т.д., чтобы не быть уволенным с предприятия: ведь наличие постоянной армии безработных, жаждущих получить хоть какую-нибудь работу, позволяет капиталисту всегда принять к себе на работу того, кто будет более сговорчивым. И чем больше армия безработных, тем лучше для капиталиста: ведь тем более сговорчивым будет поступающий на работу, готовый продать свою рабочую силу за минимальный размер заработной платы. Кстати, об этом в открытую говорят и сами капиталисты. В частности, наш советский инженер Н. Смеляков, детально изучивший за время пребывания в США экономическую жизнь этой страны, касаясь своей беседы с предпринимателем Джоджем Джолсоном, пишет, что тот без какого-либо стеснения заявил: “Хорошо, когда каждый, имеющий работу, знает, что есть люди, не имеющие ее. Безработица - это наш амортизатор и стимулятор и, если хотите, катализатор, выражаясь языком химика” (“деловая Америка”, 1970, с. 26).

Как пишет Н. Смеляков, отношение и высококвалифицированных работников предприятия аналогичны тем, которыми характеризуются отношения рабочих к владельцу частной собственности. “Мастер, - пишет он, - это, как правило, пожилой человек, с солидным опытом работы. Мастер тоже может остаться без работы и нередко теряет уверенность в завтрашнем дне. И он, конечно, старается как можно лучше, из кожи лезет вон, чтобы угодить своему хозяину. От этого зависит его благополучие” (“Деловая Америка”, с. 78). По свидетельству аспирантки из Германии Петры Зайдел, с переходом ГДР на пути капиталистического развития, отношения инженеров, служащих к собственности предприятия приобрели черты угодливости, подобострастия. (Аспирантка Московского института нефтехимической и газовой промышленности).

Боязнь потерять работу заставляет трудящегося “выкладываться” полностью. Он работает “на износ”. В связи с этим в Японии в лексикон японцев вошел даже особый термин: “кароси” - смерть от чрезмерной нагрузки на работе. По данным японцев, “кароси” уносит 10 тыс. жизней ежегодно. Сообщая об этом, газета “Труд” от 19.06.91 г. писала, что работники “бессильны перед начальством, размер зарплаты никак не зависит от их труда”. “Они лишены, - как писал незадолго до своей смерти 43-х летний Тоси Цугу Яги, служивший в компании “Сагэй”, - даже самого элементарного удовольствия: ужинать в кругу семьи”.

Все это не случайно, а именно закономерно для общества, основанного на частной собственности. Почему? Все дело в том, что цель владельца частной собственности, капиталиста - это извлечение максимальной прибыли. И не потому, что капиталист - это какая-то непорядочная личность, которая не хочет избавиться от своих дурных поступков и стать порядочным капиталистом, справедливо относящимся к своим рабочим. Капиталиста заставляют поступать именно так, а не иначе объективные, то есть, от его воли независимые, обстоятельства - жесточайшая конкуренция.

Если капиталист хочет остаться капиталистом в условиях острейшей конкуренции, то он должен, обязан выжимать из рабочих максимальную прибыль. В противном случае он просто разорится.

Вот почему Ленин подчеркивал, что глупенькой наивностью было бы ожидать беспристрастности фабрикантов в вопросе о том, не следует ли увеличить плату рабочим, уменьшив прибыль капиталиста, точно так же, как ожидать беспристрастности буржуазной социальной науки, которая защищает наемное рабство (Ленин В.И. “Три источника и три составных части марксизма”, ПСС, т. 23, с. 40).

Не лучше выглядят в мире господства частной собственности и отношения между предпринимателями, конкурирующими фирмами. Конкретный пример по этому поводу приводит Н. Смеляков. Он пишет: “Количество банкротств увеличивается. Развитие и процветание одних фирм здесь немыслимо без гибели других... Наш гостеприимный хозяин подробно и даже с некоторой похвальбой рассказывал, когда и за какую цену он приобрел тот или иной участок. А их насчитывалось уже больше десятка за каких-нибудь 5-6 лет. Никакого смущения или неловкости не было заметно у богатого фермера, когда он говорил о разоренных соседях. Для него это обычное явление” (“Деловая Америка”, с. 22-23).

В обществе, основанном на частной собственности непременно господствует закон безудержной погони на прибылью, согласно которому, либо ты грабишь, либо тебя грабят, закон индивидуализма, закон выживания одного за счет разорения другого. В связи с этим, Маркс в своем “Капитале” приводит слова одного автора, который подметил главный мотив капиталистического общества: “Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, капитал становится смелым ... при 100% (прибыли) он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы” (См. Маркс К., “Капитал”, т.1, 1967, с.770).

Таким образом, в обществе, основанном на частной собственности на средства производства, производственные отношения - это отношения господства и подчинения, вражды и недоверия, подозрительности. Иначе говоря - это именно антагонические отношения.

Для нас очень важно и то, что именно эти, то есть производственные отношения, совокупность которых составляет экономический базис общества предопределяет собой характер и всех прочих социальных отношений между людьми: правовых, политических, национальных и так далее. И здесь утверждаются отношения господства и подчинения, вражды и недоверия. Человек начинает смотреть на все прежде всего через призму собственной выгоды, даже если это идет за счет интересов других людей, через призму денег, которые могут сделать все. Правда, по мнению Марка Твена, в США не все может быть куплено, есть и исключение: пресса США настолько запродана, что перепродать ее уже просто невозможно.

Характер вырабатываемой частной собственностью психологии ярко изобразил М. Горький в своем очерке “Жрец морали” словами самого американца: “Наша страна живет только одним стремлением - делать деньги. Здесь все хотят быть богатыми, и человек для человека - только материал, из которого всегда можно выжать несколько крупинок золота. И вся жизнь есть процесс выжимания золота из мяса и крови человека. Народ в этой стране - как и везде...- руда, из которой добывают желтый металл” (М. Горький “Статьи и памфлеты”, 1949, с.121). Эта психология четко выражена и в словах героя О’Генри, который, обращаясь к своему приятелю, говорит, что Боливар - раненная лошадь, не может вывести нас двоих, поэтому ты уж извини меня, приятель, но я вынужден тебя пристрелить.

Все это подтверждается и фактами жизни. В частности, в телевизионной программе (“Америка с Таратутой”) как-то говорилось об одной советской гражданке, эмигрировавшей в США. Каковы ее впечатления? Она сообщает, что семья уже купила автомобиль. Но, горестно добавляет она, что если бы она знала, какие здесь существуют отношения между людьми, то она ни сама бы не поехала сюда, ни другим бы не посоветовала это сделать.

Еще пример: Советская девушка Жанна эмигрировала в Израиль, где жили ее родственники, писавшие ей в письмах об этой “прекрасной стране, где быть евреем можно, нужно и важно. Когда Жанна приехала в Израиль, дядя Мойша и тетя Сарра приютили ее с дочерью у себя на целую неделю. Затем Жанне дали понять, что в Израиле каждый сам за себя. Все привезенные с собой деньги Жанне пришлось отдать, чтобы поселиться в халупе на окраине города... Обратите внимание, что речь идет именно о родственниках, а не просто о знакомых людях (См. газ. “Версия”, 28 сент. - 4 окт. 1999 г.). Как видим, дядя Мойша и тетя Сарра, несколько раньше эмигрировавшие из СССР, быстро схватили суть капиталистических взаимоотношений между людьми.

Подобные отношения утверждаются и в нашей стране. Пример из жизни: молодой человек, работающий в небольшой фирме, увидев через окно конторки приближающуюся владелицу собственности, “хозяйку”, вскочил со стула и бросился услужливо открывать дверь, но упал и сломал себе ногу. Каковы были первые слова предпринимательницы? “Вызвать скорую помощь?” нет. Ее первые слова были: “На два месяца вы уволены”.

Аналогичное мнение высказал и студент Московского института нефтехимической и газовой промышленности (из центральной Африки). До этого он учился в США в Университете. Он на себе испытал черствость, какую-то холодность в отношениях между людьми. “В любом случае и повсюду слышишь стандартный ответ: “У вас трудности с Английским языком? Это ваши проблемы.” Иначе говоря, из любых трудностей выбирайся сам”. Аспирант из Ливии этого же института, говорит: “До приезда в СССР, я был противником социализма. Но, побывав предварительно в США и Англии и сравнив жизнь в этих странах с жизнью в Советском Союзе, я стал решительным сторонником социализма”,

Конечно, нередко, (а может быть и как правило) частнособственнические отношения между людьми бывают скрыты за внешним радушием. И вновь мы обратимся к наблюдениям Н. Смелякова, поскольку именно он детально изучил жизнь людей в США. Он пишет: “Американский бизнесмен не делает против своего конкурента каких-либо открытых шагов по опорочиванию его продукции или технологии, соблюдается вид деловой порядочности. Но на самом деле ведется непрерывная и ожесточенная борьба. Нередко формы ее внешне могут быть вполне изящными, но в целом по содержанию отражают по-капиталистически суровые и беспощадные законы конкуренции - кто сильнее, тот побудитель... Огромная разница между внешним лоском благожелательности во взаимоотношениях между конкурентами и их скрытой враждебной деятельностью. Крепкое рукопожатие, дружеское “Хелло!”... игра в гольф, приятная беседа за коктейлем или торжественным обедом - и в то же время непримиримая война” (“Деловая Америка”, с. 24).

Разумеется, нельзя абсолютизировать все это: в любой капиталистической стране немало искренних, чисто человеческих отношений между людьми (особенно если людей объединяет общая цель борьбы за свои права, и здесь отчетливо проявляются дружеские отношения людей друг к другу, взаимопомощь и т.д.). Речь здесь идет именно о тенденции, которая неизбежно пробивает себе дорогу сквозь самые благие намерения людей, утверждая в конечном итоге господство принципа: “каждый за себя и даже за счет другого”.

Кстати, Энгельс писал, что марксизм выступает не против отдельного капиталиста, как личности, а именно против социальной системы, которая порождает отношения господства и подчинения, эксплуатации и угнетения. Более того, практика китайской революции подтвердила тот факт, что по пути к социализму, буржуазия может играть положительную роль, руководя производственным процессом и выступая как директор предприятия, получая дополнительный доход, как владелец собственности. “Наш союз с национальной буржуазией, - подчеркивал видный государственный деятель КНР Чжу Дэ, - дает ей возможность служить делу социализма своими знаниями в области современной культуры и техники” (Чжу Дэ “Избранные произведения”, 1983, с. 422, Выступал. 17.09.56 г.).

Такова роль частной собственности на средства производства в общественной жизни. Поэтому, не случайно марксизм выступает за замену ее общественной формой собственности, которая порождает отношения дружбы, сотрудничества и взаимопомощи в сфере производства, а, соответственно, утверждает такие же отношения во всех других сферах социальной жизни людей.

При этом следует подчеркнуть, что негативное отношение к частной собственности присуще не только марксизму. Еще задолго до его возникновения люди осознавали вред, приносимый частной собственностью, более того - не только осознавали то зло, которое приносит с собой частная собственность, но и пытались устранить ее, заменить общественной формой собственности. В частности, “Кумранские рукописи” (датированные начиная с III века до н.э.) повествуют о фарисеях (по-еврейски “перушим”, что буквально означает “отделившиеся”, “обособившиеся”, что было реакцией на несправедливость в обществе). Члены кумранской общины жили на коллективных началах: общая собственность, обязательный совместный труд и общие трапезы. Все у них было общее. И уже тогда фарисеи называли друг друга “хаверим”, что означает “товарищ”. Их принципом было: “Люби труд, презирай господство и не води знакомство с властью”. По уставу, вступление в общину сопровождалось передачей в ее полное распоряжение “знания, труда и имущества новичков”. Труд высоко чтился в обществе (см. Амусин И.Д. “Кумранские рукописи”).

Христианство первых веков, еще не освободившееся полностью от чуждого ей революционного духа, тоже выступило против частной собственности. Этот факт зафиксировали и классики марксизма: “Разве христианство не выступило против частной собственности? - писали Маркс и Энгельс в “Манифесте Коммунистической партии”. Действительно, вступая в Иерусалимскую общину, верующие должны были отказаться от своей собственности, передать ее в ведение общины. (Кстати, и Иисус Христос призывал своих приверженцев раздать свое имущество). Правда, чтобы как-то защитить основные принципы христианства, направленные на освящение социального неравенства в обществе, некоторые служители культа уверяли, что отречение от имущества было неполным, что всякий мог оставлять себе сколько хотел(См. Пинчук Л.Т. “Под видом социализма”, журн. “Наука и жизнь”, 1960, №3). Однако, добропорядочный христианин должен верить скорее не им, а “первоисточнику” - Библии. А в ней, в “Деяниях апостолов”, сказано: “Все же верующие были вместе и имели все общее... И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого... У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа” (гл. II, ст. 44-45, гл. III, с.32).

Именно о них Иоанн Златоуст, живший в конце IV - начале V веков, писал: “Тогда был вырван корень всех зол... Деньги они отвергал... Не было холодных слов “мое” и “твое”. поэтому веселье было за столом” (См. Амусин И.Д. “Курманские рукописи”, с. 44-45).

Томас Мор в своей “Утопии” (1516), Томмзо Карпанелла в “Городе солнца” (1602), Мабли и другие великие мыслители писали, что в обществе будущего не будет частной собственности.

Жан Жак Руссо подчеркивал, что основой неравенства является частная собственность. Имущественное неравенство породило и политическое неравенство. Условием свободы является равенство и не только политическое, но и имущественное. Государство должно не допускать поляризации богатства и нищеты. Бабеф Гракх (настоящее имя Франсуа Ноэль) в 1785 г. разработал план создания “национальной коммуны”, которая должна была вытеснить частное хозяйство (БСЭ).

В России, Радищев утверждал, что зло возникло тогда, когда утвердилась частная собственность, когда человек сказал: “Эта земля моя”. Мнение Льва Толстого, отражающее чаяния и настроения крестьянства: “Вместо умиротворения, - писал он в своем письме Столыпину от 30.08.1909 г.), - Вы до последней степени напряжения доводите раздражение и озлобление людей всеми ужасами произвола... Вы... вводите... в самом важном вопросе жизни людей - в отношении их к земле - самое грубое, нелепое утверждение о того, зло чего уже чувствуется всем миром и которое неизбежно должно быть разрушено - земельную собственность”. Среди высказываний Толстого есть и такие: “Земля... не может быть собственностью. Если у одного человека земли больше, чем ему нужно, а у других ее нет, то тот, кто владеет лишней землей, владеет уже не землей, а людьми, а люди не могут быть собственностью других”. Он писал, что столыпинская реформа, направленная против общинного ведения хозяйства, преследует цель: “развратить крестьян, чтобы одни из них стали помещиками, а другие голышами” и что “земля скоро уйдет от бедняков к богачам” (цит. “Советская Россия” от 10.10.92 г.).

Некоторых мыслителей удивляет, почему вообще возникла частная собственность. В частности, Габриель Мабли (1709-1785) писал: “Что касается меня, то я ...с трудом догадываюсь, как люди дошли до учреждения собственности... Раздел имущества был величайшей глупостью” (Избр. произв., 1950, с. 16, 93).

Однако, в действительности утверждение частной собственности было в свое время явлением объективно необходимым, закономерным и прогрессивным, поскольку ее утверждение позволило повысить производительность труда и тем самым перейти человечеству на более высокую ступень своего развития. Вместе с тем, утверждение частной собственности сыграло положительную роль и для самих рабов, поскольку до этого пленных, из которых рекрутировались рабы, как правило убивали, а с утверждением рабства им сохраняли жизнь.

Обстоятельно исследуя законы развития капиталистического общества, марксизм пришел к выводу, что замена частной собственности общественной - это не утопия, не просто пустые мечтания людей, а явление неизбежное, историческая необходимость, обусловленная объективными, то есть независящими от сознания человека обстоятельствами. Объективной основой для замены частной собственности общественной является тот факт, что существование частной собственности в конечном итоге приводит к конфликту между общественным характером процесса производства (когда произведенный продукт является результатом труда не отдельного производителя, а совокупного коллективного труда многих людей) и частнокапиталистической формой присвоения произведенного продукта ( то есть, не теми, кто его производит, а собственниками средств производства - капиталистами). Таким образом, само развитие капитализма подводит общество к тому моменту, когда дальнейшее существование частной собственности становится тормозом для дальнейшего развития общества и поэтому требует своего устранения. При этом следует учитывать, что границы существования капитализма довольно подвижны; несмотря на существующий конфликт; общественным характером производства и частно-капиталистической формой присвоения, капитализм может еще не только довольно длительное время существовать, но и довольно быстро развиваться; за счет развития научно-технической революции, за счет ограбления малоразвитых стран, что позволяет на довольно высоком уровне поддерживать благосостояние населения (при этом прибегают к маленькой уловке, чтобы скрыть “от постороннего взгляда” действительное положение различных слоев населения: за уровень благосостояния населения принимается средняя цифра от сложения доходов всего населения. Иначе говоря, берется, скажем, доход миллиардера, складывается с доходом простого рабочего и безработного, а затем полученную сумму делят на три. Получается очень внушительная сумма, к примеру 3003+2+1=3006. 3006:3=1002 доллара. Это и есть средний уровень дохода каждого из них).

Однако факт остается фактом: частная собственность превращается в тормоз социального развития и в конечном итоге должна быть устранена. К этому приходят и буржуазные социологи. Общество будущего они называют и “Обществом всеобщего благоденствия” и “постиндустриальным” и даже “посткапиталистическим” (Дарендорф). В этом обществе власть будет осуществляться не капиталистами, не рабочими и даже не технократами, а научными работниками: сословием преподавателей и ученых (Гелбрайт). Промышленные корпорации попадают в зависимость от мира науки. Поэтому и система власти постиндустриального общества получила название “меритокаратия”, то есть “власть достойных”. Рабочий, как таковой здесь постепенно исчезает, как исчезают и другие персонажи промышленного бизнеса. Взамен погони за прибылью, основные усилия будут направлены на развитие и распространение образовательных и интеллектуальных институтов (Белл). Более того, как подчеркивает Белл, это общество предполагает введение принципа: “От каждого по способностям, каждому по потребностям”. А ведь не так уж и давно буржуазные ученые, как писал Ленин, отделывались от этого марксистского принципа зубоскальством. Сейчас они сами принимают его на свое вооружение. Сартр в этом отношении бесспорно прав, когда заявляет: “Всякая попытка “превзойти” марксизм будет в худшем случае возвращен к домарксизму, а в лучшем случае лишь повторением мысли, имеющейся в философии, которую считают превзойденной” (См. “Поход Маркузе против марксизма”, Баталов и др. М., 1970, с. 72).

Итак, корень всех социальных зол в частной собственности, которая неизбежно, независимо от сознания человека, независимо от его воли порождает между людьми отношения господства и подчинения, эксплуатации и угнетения, недоверия и подозрительности. И поэтому никакие уговоры людей, никакие проповеди не смогут устранить социальное зло из жизни людей. Две тысячи лет христианство уговаривает: “возлюби, да возлюби ближнего”, а ведь любви-то никакой нет! Вот и получается: как ни крути, а чтобы возлюбить друг друга, необходимо устранить ту основу, которая неизбежно и в массовом масштабе порождает вражду между ними: частную собственность, заменить ее общественной собственностью на средства производства. И не иначе!

Однако обратимся к типичной схеме доказательства превосходства частной собственности над общественной, которое нам предлагают сторонники частной собственности. “Допустим, - пишут они - в стране частная собственность на земельные ресурсы. Владелец фермы трудится более добросовестно, чем человек, занятый в общественном производстве. Следовательно, повышается производительность труда...” Стоп! Здесь мы вынуждены прервать рассуждения сторонника частной собственности вопросом: “А с чего это вы взяли, что владелец частной собственности на землю трудится непременно лучше того, кто не является собственником земли?

Начнем с того, что заворожившие воображение нашего оппонента фермерские хозяйства капиталистических стран ведутся преимущественно на арендной основе, иначе говоря, они не являются собственниками земли, они берут ее в аренду у государства. Так, сельское хозяйство на арендной основе ведется в США - около 45%, во Франции - более 50%, в Бельгии - 70%, в Израиле более 90% угодий находится в руках государства, в Канаде - самой сельскохозяйственной стране вся земля принадлежит государству и арендуется фермерам за умеренную плату, в Голландии, стране наивысших в мире урожаев, все сельскохозяйственные земли только государственные. Частная собственность на землю преобладает в странах Азии, Африки, Южной Америки... но этим странам похвастаться нечем (См. “Советская Россия”, 27.02.93).

Так что дело совсем не в том, трудится ли производитель на своей собственной земле, ( то есть является ли он частным собственником) или на чужой. И заставляет фермера интенсивно трудиться не факт владения им своей землей, а именно погоня за прибылью, страх перед банкротством, разорением.

Стороннику частной собственности следовало бы задаться вопросом: “А каков вклад фермеров в производство, скажем, зерна, например в США? Все ли фермеры рентабельны?” Обратимся к данным журнала “Статистикал абстракт оф 1990”. Оказывается, что в США 67% от общего числа фермерских хозяйств дают 9,3% товарной продукции; 5% крупных ферм дают 50%, а остальные 28% (средние фермерские хозяйства) дают около 40% товарной продукции. Отсюда следует, что часть фермерских хозяйств, за которые ратует наш оппонент, просто убыточны. Считается даже, что фермерство во всем мире убыточно. В Японии более 70% доходов фермеров - это дотация государства, в странах ЕЭС - более 50%, в Канаде - 40%, в США - 25%. Платить пособие по безработице и бедности разорившимся фермам было бы более накладно. Обеспечивают же страну продовольствием, приносят весомую прибыль своим владельцам, крупные сельскохозяйственные предприятия. А что касается мелких ферм, то убытки этих ферм составляют за год 700 млн. долларов, то есть 1 тыс. долларов на каждую ферму. Только дотации государства позволяют их владельцам держаться на плаву. Ежегодно прекращают свое существование порядка 40 тыс. мелких фермерских хозяйств. Как предполагают американские экономисты, к 2000 году общее количество хозяйств в стране сократится до 1,2 млн. При этом 50 тыс. крупных формирований будут производить три четверти всей сельскохозяйственной продукции (См. указанный журнал “Статистикал абстракт оф 1990. Более поздними данными автор не располагает).

Таким образом, сами факты свидетельствуют о явной несостоятельности утверждения о том, что фермерское хозяйство само по себе предпочтительнее других форм хозяйствования (в том числе колхозного, совхозного). Все дело здесь в том, насколько крупное, насколько мощное данное хозяйство, то есть дело в его размере (по крайней мере).

Неправомерно и утверждение о том, что работающий на социалистическом предприятии (базирующимся на общественной собственности), будет трудиться менее добросовестно, чем частный собственник, что он не заинтересован в повышении производительности труда. В действительности от очень даже заинтересован в повышении производительности труда. Ведь именно от количества и качества произведенной продукции (скажем при изготовлении определенных деталей) напрямую зависит уровень заработной платы рабочего. Да к тому же за ударный труд он получает премии. В полной мере это касается и колхозников. В частности, работая в колхозе им. Карла Либкнехта (дер. Султан базар в центральной части Крыма), я знал, что чем на большей площади скошу на конной косилке пшеницы или прокультивирую посевы свеклы, тем больше трудодней мне запишет бригадир, который непременно подойдет ко мне в конце рабочего дня и своим “циркулем” замерит ширину обработанного поля (длину он знал заранее по документам колхоза). А в соответствии с количеством выработанных трудодней колхозник получает определенное количество пшеницы и других продуктов.

Более того, порой в колхозах оплата труда ставилась в прямую зависимость и от качества работы, от конечных ее результатов, показателей. Так в колхозе им. Чапаева, Ставропольского края уровень оплаты труда поставил в зависимость от уровня урожайности, надоев молока, его жирности и т.д. В результате урожайность зерна поднялась с 24 в 1972 г. до 63 центнеров с гектара в 1990 г. (см. “Советская Россия”, 13.07.91 г.).

Не в меньшей мере способствует повышению производительности труда и аккордная оплата труда, когда за определенный объем работы (постройка какого-либо сооружения и т.д.) выплачивается определенная сумма денег, независимо от того, за какой срок она будет выполнена, скажем, за месяц или за год. Были и другие виды оплаты труда, которые стимулировали рост производительности труда, в частности, сдельно-премиальная, сдельно-прогрессивнаяю Так что шумиха, поднятая сторонниками частной собственности об уравниловке при социализме рассчитана просто на тех, кто не слишком хорошо разбирается в этом вопросе и бездумно верит всему, что говорят. Ведь достаточно сопоставить, скажем, зарплату доцента со стажем (280 рублей “на руки”) и кассирши в магазине (90 рублей), и все становится ясным без слов.

Конечно, была и уравниловка при социализме, если иметь в виду повременную оплату труда (ночных сторожей, работников паспортного стола и т.д.). Но возможен ли в данном случае рост производительности труда? Как определить качество работы данного ночного сторожа и дать ему более высокую зарплату по отношению к его сменщику или к сторожу соседнего склада? Может быть по количеству хищений продукции из склада? А кроме того, такая уравниловка (повременная оплата труда) явление естественное и для капитализма.

Но зададимся вопросом: каковы факторы вообще влияют на рост производительности труда? Наш оппонент, как видели, связывает все исключительно с частной собственностью, которая, с его точки зрения, предопределяет более высокую интенсивность труда (“владелец фермы трудится более добросовестно...” и т.д. См. выше приведенную цитату). Далее он пишет, что фермер (для него это непременно собственник земли) “также в результате научно-технического прогресса... может приобрести более современную технику. В результате всего этого повысится урожайность”. Иначе говоря, кроме уровня интенсивности труда, он добавляет еще и уровень техники, используемой фермером в процессе производства... И это совершенно правомерно. Только, пожалуй сюда следовало бы добавить научную организацию труда, производства, производственную культуру. Надо полагать, что именно взаимодействие этих составных частей и обеспечивает уровень производительности труда (впрочем, не будучи специалистом в области экономики, не буду утверждать это в категорической форме, но философия требует при этом обратить внимание и на моральный стимул, который непременно влияет на уровень производительности труда. И на который наш оппонент, сознательно или подсознательно, не обращает внимания. И это не случайно. Но об этом несколько позднее, а сейчас пока обратим внимание на утверждение нашего оппонента о том, что фермер “может приобрести более современную технику...”. Здесь сразу же возникает вопрос: “А всякий ли фермер может приобрести эту новую технику? Всегда ли позволяют это сделать его финансы? Под силу ли это сделать фермеру, который “держится на плаву” только за счет дотации государства? Мы уже не говорим о том, насколько целесообразно мелкому фермеру приобретать крупную современную сельскохозяйственную технику. Не будет ли она впустую простаивать, поскольку ей просто будет негде развернуться на небольшом клочке земли? Думается, что и овладеть глубокими научными агрономическими знаниями в полную меру в одиночку тоже будет крайне затруднительно: ведь это не агроном, который не один год потратил на то, чтобы овладеть этими знаниями.

Вот и получается, что приобрести крупную современную сельскохозяйственную технику и в полную меру использовать агрономическую науку, осуществить научную организацию сельскохозяйственного производства, не под силу мелкому фермеру. Это под силу только крупным сельскохозяйственным формированиям, в том числе и колхозам, совхозам, которые, приобретая новую технику и будут в состоянии повышать производительность труда. В связи с этим, Н. Смеляков пишет: “Плоды промышленной культуры доставляют в первую очередь крупным фермам... они... имеют большие финансовые возможности и другие условия, которые позволяют им покупать самые современные машины, химические препараты, применять более современную технологию обработки земли. Поэтому крупные фермы собирают лучшие урожаи, имеют более высокую производительность труда и низкую себестоимость продукции” (“Деловая Америка”, с. 195-196).

Ну, а если речь идет именно о крупном капиталистическом сельскохозяйственном формировании, то вряд ли одному человеку или даже семье самостоятельно справиться с производственным процессом: здесь никак не обойтись без наемных рабочих, чтобы обработать все земельные угодья так, как это требует современная агрономическая наука. Но, как уверяет нас наш оппонент, не будучи владельцами земли, они не будут трудиться добросовестно, не будут заинтересованы в повышении производительности труда. Ведь они не на своей земле работают!

Кстати, не всегда и частная собственность стимулирует замену старой техники новой. И вновь слово Н. Смелякову: “На ремонтном заводе в Нью-Джерси тоже оказалось много устаревшего оборудования. Глава фирмы на мой вопрос, почему такое оборудование “украшает” его предприятие, ответил: “Оно еще дает доход, а смена оборудования - дорогостоящее удовольствие” (“Деловая Америка”, с. 27).

Что касается научной организации производства, научной организации труда, то США, бесспорно, значительно опережал Советский Союз. Бережливое отношение к ресурсам, деловитость, рациональный подход ко всему, вплоть до казалось бы мелочей, присущие американской экономики поражает воображение человека, вызывает у него восхищение и глубокое уважение. Н. Смеляков приводит в своей книге “Деловая Америка” (объемом в 414 стр.) множество примеров, показывающих, насколько здесь все продумано в плане экономии ресурсов и рабочего времени, создания благоприятных условий труда, удобств использования техники и т.д. Сошлемся на некоторые из них.

Сельское хозяйство. Американский тракторист, располагая гидронавесной системой на тракторе, обходится без прицепщиков. Смена навесных орудий занимает буквально минуты. Глубина вспашки устанавливается трактористом не сходя с машины. Регулятор глубины находится рядом с сидением трактора. Система гидростатической трансмиссии обеспечивает плавное изменение передаточного числа, что позволяет поддерживать заданную скорость трактора, независимо от рельефа местности, например при высадке семян. У навесных культиваторов рабочие органы сконструированы таким образом, что они при работе самозатачиваются. Следовательно, тратить время на их заточку не нужно (см. с. 187, 192-193, 208).

Строительство. “Точное соответствие размеров строительной детали чертежу не требует никаких подгоночных работ на строительной площадке, где производится только монтаж и не более. Это дает не только высокое качество, но и высокую производительность труда” (с. 208).

Мелочи, отвлекающие от работы. “Автору не приходилось видеть надписи: “Закрывайте дверь”, “Не хлопайте дверью”, “Пожалуйста, не стучите дверью” и т.п. Этого не требуется, так как двери сами закрываются заботливой рукой прибора. Дверям не разрешается стучать и хлопать” (с. 92). На предприятиях США ведется строгий контроль за рабочими перчатками. При надобности можно заменить только одну изношенную перчатку в каждой паре, поскольку при покупке можно приобрести левую или отдельно правую перчатку. Тщательная система контроля снижает в среднем расходы на 40-70%. Как видим, экономия довольно ощутимая. “Теперь вспомним, - пишет Н. Смеляков, - что в Советском Союзе изготавливается около 90 млн. пар рабочих рукавиц. Можно ли сомневаться, что есть смысл подумать не только о конструкции качества, но и о рациональном их использовании, поскольку это имеет большое практическое значение?” (с. 63).

Более того, в США были разработаны “20 принципов экономии движений”. В частности, некоторые из этих принципов: “Начинай и заканчивай каждое движение одновременно обеими руками; ... Траектория движения не должна выходить за пределы нормальной рабочей зоны; Располагай инструменты и материалы в надлежащей последовательности всегда на одних и тех же местах; Применяй наименьшее количество движений” и т.д. Имеются для руководителей специальные курсы по программе “Не употребляй лишних слов” (с. 50, 89).

Научная организация производства предлагает и максимальное использование сырья, создавая безотходное производство. В частности, при производстве куриного мяса, как говорят сами американцы, от курицы “ничего не пропадает, кроме пения”. Отходы костей, мяса и пера (а они составляют от 20 до 30%) перерабатываются в корм, который поступает как составная часть рациона для кур (с. 43-44).

Как видим, конкуренция, основанная на частной собственности, действительно заставляет предпринимателя использовать все возможности для повышения производительности труда с помощью научной организации производства и труда. Однако, это вовсе не означает, что производственный процесс, основанный на общественной собственности на средства производства не в состоянии с помощью научной организации производства и труда достичь столь же высокого уровня производительности труда или даже превзойти его.

И это подтвердила сама практика развития советской экономики. Обратимся к конкретным данным: за годы социального строительства с 1913 по 1974 гг. производительность труда увеличилась в промышленности в 23,3 раза, в сельском хозяйстве в 6,2 раза. Изменились и соотношения по уровню производительности труда между СССР и капиталистическими странами. Если в 1913 г. Великобритания и Франция в 3-5 раз превосходили Россию в производительности труда, то в 1973 г. уровень производительности труда в этих странах стал ниже, чем в СССР. Если в 1913 г. производительность труда в промышленности России была ниже производительности труда США в 9 раз, то в 1973 г. производительность труда в промышленности СССР примерно в 2 раза была ниже, чем в США. Возросла и роль производительности труда в приросте продукции. Если в период с 1929 по 1932 гг. за счет роста производительности труда был получен 51% всего прироста промышленной продукции, то за период с 1971 по 1974 гг. - 84%. В 1973 г. за счет роста производительности труда было получено 85% прироста национального дохода (БСЭ, т.21, 1975, с.46). Причем, рост производительности труда в СССР порой несколько сдерживался некоторым преобладанием экстенсивной направленности развития экономики над интенсивной: страна богата сырьем, землями и т.д., так что зачем излишне “тужиться”? И так быстро развиваемся.

Впрочем, и в вопросе рационального использования отходов производства, утильсырья социалистическая экономика порой не уступает капиталистической. В частности, если в США значительная часть производства бумаги и картона основывается на использовании бумажной макулатуры и тряпья, то и Германская Демократическая Республика не в меньшей, если не большей степени славилась этим.

В чем причина быстрого развития производства и производительности труда в СССР, где не было частной собственности на средства производства, которая, по утверждению защитников частной собственности, и заставляет повышать производительность труда? А причина здесь именно в замене частной собственности общественной, которая, порождая отношения дружбы, сотрудничества и взаимопомощи свободных от эксплуатации людей, к материальному стимулу повышения производительности труда, добавляет еще и моральный, противоестественный для мира частной собственности. Именно этот стимул, направленный на заботу, обеспечение не только своего личного благополучия, но и благополучие всех других людей - товарищей, независимо от того, знакомы ли они или нет.

Касаясь этого вопроса, Ленин писал: “Капитализм может быть окончательно побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает новую, гораздо более высокую производительность труда... Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительности труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих” (ПСС, т. 39, с. 21-22). И дальше: “Капиталистическая организация общественного труда держалась на дисциплине голода... Коммунистическая организация общественного труда, к которой первым шагом является социализм, держится и чем дальше, тем больше будет держаться на свободной и сознательной дисциплине самих трудящихся. ... Эта новая дисциплина не с неба сваливается и не из добреньких пожеланий рождается, она вырастает из материальных условий...” (“Великий почин”, ПСС, т. 39).

Такой материальной основой и является общественная собственность на средства производства, порождающая отношения дружбы, сотрудничества и взаимопомощи свободных от эксплуатации людей, порождающих у людей заботу не только о себе, не только о ближних, но и о самых “дальних”, совершенно незнакомых людях, заботу “рядовых рабочих об увеличении производительности труда, об охране каждого пуда хлеба, угля, железа и других продуктов, достающихся не рабочим лично и не их “ближним”, а “дальним”, то есть всему обществу в целом, десяткам и сотням миллионов людей, объединенных сначала в одно социалистическое государство, потом в Союз Советских Республик” (Ленин В.И., ПСС, т. 39, “Великий почин”).

Таким образом, здесь кроме материального стимула, обеспечивающего трудовую деятельность человека добавляется еще и моральный стимул, совершенно чуждый сущности капиталистического способа производства. Этот стимул именно добавляется, он не устраняет материальный стимул. В связи с этим Ленин писал, что подвести многомиллионные массы к коммунизму можно “не на энтузиазме непосредственно, а при помощи энтузиазма, рожденного великой революцией, на личном интересе, на личной заинтересованности, на хозяйственном расчете” (ПСС, т. 44, с. 151).

И здесь тоже нужно подчеркнуть, что речь в данном случае идет именно о тенденции, которая неотвратимо, неизбежно порождается, причем в массовом масштабе объективной, то есть, независимой от сознания человека, от его воли, самой основой социалистического производства - общественной формой собственности и поэтому эта тенденция непременно пробивает себе дорогу через многочисленные факты разгильдяйства, пренебрежительного отношения к труду, к социалистической собственности. Все эти отрицательные явления существуют при социализме и они существенно тормозят развитие производства, препятствуют утверждению подлинно человеческой морали в обществе (обратите внимание на то, что Энгельс в “Анти-Дюринг”, в разделе “Мораль и право. Вечные истины, писал не об “общественной морали”, а именно о “действительно человеческой”, поскольку общечеловеческой морали не существует: представления о добре и зле настолько менялись с развитием общества, что превращались в свою противоположность. В частности, убийство престарелого в первобытнообщинном строе было добром, поскольку устранение “бесполезного едока” увеличивало шансы сохранения жизни других, жизни рода. С развитием производительных сил появилась возможность содержать престарелых и убийство их превратилось в зло).

Касаясь отрицательных явлений в Советской России, Ленин писал, что и после разрушения капиталистической системы, в нашей стране сохраняется еще один из главных разрядов паразитов - разряд “жуликов, тунеядцев и хулиганов” и “эти пережитки проклятого капиталистического прошлого, эти отбросы человечества... эту заразу, чуму, язву, оставленную социализму по наследству от капитализма” следует искоренить из социальной жизни, для чего необходимо установить за ними “всенародный, деловой, практический контроль”. (“Как организовать соревнование”, ПСС, т. 35).

Отрицательные явления: тунеядство, мошенничество, стремление поживиться за счет другого и т.д. порождаются не самой общественной формой собственности, не самой сущностью социализма, а именно в результате отклонения от этой сущности, пренебрежением его принципами в частности, к требованию Ленина о необходимости всенародного контроля за всякого рода проходимцами), недостаточной квалификацией в осуществлении руководства развитием страны, да и некоторыми неизбежными на этой ступени развития общества социальными трудностями, обусловленными недородами, войной, невысоким материальным уровнем определенной части населения и т.д. Все это питает стремление ловчить, удовлетворять свои интересы за счет других и т.д. Вот почему отрицательные явления при социализме, несмотря на общественную собственность, живучи и могут существовать еще длительное время в социалистическом обществе.

Все это говорит о том, что нельзя полагать, что сама по себе общественная собственность автоматически приведет в условиях социализма к безраздельному господству отношений дружбы, сотрудничества и взаимопомощи сразу же и во всей массе народа. Вот почему Ленин писал, что необходимо вести борьбу “за разрыв с проклятым прошлым, приучившим смотреть на добычу хлеба и одежды, как на “частное” дело, на куплю-продажу, как на сделку, которая “только меня касается”. Он писал: “Мы будем работать, чтобы вытравить проклятое правило: “каждый за себя, один бог за всех”... Мы будем работать, чтобы внедрить в сознание, в привычку, в повседневный обиход масс правило: “все за одного и один за всех” (ПСС, т.41, с.108).

Процесс этот сложный и длительный. В связи с этим, Энгельс писал, что мораль, порождаемая общественной собственностью беспредельно будет господствовать в обществе только тогда, когда уже забудут о классовых противоречиях, порождаемых частной собственностью. Дословно: “Действительно человеческая мораль станет возможной лишь на той ступени развития общества, когда противоположность классов будет не только преодолена, но и забыта в жизненной практике” (“Анти-Дюринг”, раздел “Мораль и право. Вечные истины”). И действительно, как отмечает Энгельс, “В обществе, в котором устранены мотивы к краже, где, следовательно, со временем краду будут совершать разве только душевнобольные, - какому осмеянию подвергся бы там тот проповедник морали, который вздумал бы торжественно провозгласить вечную истину: Не кради!” (там же).

Ну, а что касается социализма, то есть первой стадии коммунистического общества, то он не может быть полностью свободен от проявлений тунеядства, лодырничества, эгоизма, воровства, бездушного отношения к людям и т.д. На то он и является первой стадией коммунизма. Эти порочные явления имеются при социализме и причем в значительном количестве. Ведь, как подметил в свое время Маяковский, “Очень много разных мерзавцев ходит по нашей земле и вокруг”.

И, тем не менее, новое отношение к труду, к людям четко проявляется с переходом от капитализма к социализму, то есть именно с заменой частной собственности общественной. Проследим это на конкретных, именно характерных примерах, взятых из самой жизни:

США. Реконструируется помещение какого-то офиса. Пожилой рабочий с большим трудом поднимает на другой этаж большую конструкцию. С ним дружески беседует молодой рабочий, находящийся рядом с ним. Он не делает каких-либо попыток помочь пожилому рабочему. Наблюдавший за этой сценой наш советский специалист обращается к молодому рабочему с вопросом: “А почему бы вам не помочь своему коллеге?” На что тот спокойно поясняет, что он прислан другой организацией и для выполнения других работ... Это очень удивило нашего специалиста. Но такие взаимоотношения, как он понял, здесь вполне естественные.

Как видим полностью подтверждаются слова английского драматурга и критика Томаса Элиота (ум. в 1965 г.): “Организация общества на принципе частной прибыли... влечет за собой разнузданный индивидуализм, калечащий человечество” (“Афоризмы”, М., 1966, с.13).

Аналогично и отношения рабочих к повышению производительности труда. Если конкуренция, основанная на частной собственности, заставляет владельца собственности использовать любую возможность для повышения производительности труда с целью максимального увеличения прибыли, то у рабочего отношение к этому иное. Ведь он не более, чем просто передаточный механизм, выполняющий предписания владельца собственности, реализующего производственный процесс, и не более. Поэтому, как пишет, досконально изучивший экономическую жизнь США не по рассказам, а исследуя саму действительность, Н. Смеляков, причем сам являясь специалистом в этой области, “Труд нынешнего американского рабочего - это труд без подъема, без задора. Труд только для того, чтобы заработать. Если движение, рабочая операция не оплачивается, они не будут сделаны... Американец работает без энтузиазма, он “не горит” на работе. Рабочему отводится роль копировальщика чужих движений. Он лишен возможности заниматься творческим трудом. Его участие в рационализации производства в США также мало заметно - он просто не заинтересован в этом” (“Деловая Америка”, с. 199, 200-201).

Советский Союз. Городок Свалява, Закарпатской обл. Старшеклассники на субботнике на лесоразработках. Грузим довольно короткие (под силу поднять одному человеку) бревна на вагончики-платформы узкоколейки. Я беру на плече не в меру толстое бревно и с трудом поднимаюсь с ним по крутой железнодорожной насыпи. Видя это, один из старшеклассников, с которым у меня даже не было сколько-нибудь близких отношений, быстро подходит ко мне и, чтобы помочь мне, приподнимает задний конец бревна. Мне это только мешает, поскольку центр тяжести меняется и я рискую упасть лицом вперед. Прошу его отойти от меня. Однако чувство взаимопомощи заставляет его “помогать” мне. В конце концов, чтобы не упасть, пришлось громко выругаться. Только тогда он отстал... Обратите внимание: у него не было какой бы то ни было личной выгоды от того, что он хотел помочь мне. И тем не менее, он буквально навязывал мне свою помощь. Сила морального долга настолько ослепила его, что он не допускал и мысли о том, что его действия могут привести к негативным последствиям.

Аналогичный случай: На территории свалявского леспромхоза я увидел, как несколько рабочих безуспешно пытались сдвинуть большой ствол дерева. Я незамедлительно помог им, хотя я здесь был совершенно случайным прохожим и совершенно незнакомым им. и скорее всего сдвинуть ствол помогли не столько мои дополнительные усилия, сколько возникшее при этом воодушевление всех нас, сила коллектива ( и физическая и моральная).

Есть ли разница между этими случаями? Бесспорно есть. Разумеется, как в США, так и в Советском Союзе, можно найти и примеры противоположного характера. Но приведенные выше примеры именно характерны для социальных систем, основанных на частной и общественной собственности. Поэтому-то они и проявляются в массовых масштабах в соответствующей социальной системе.

Особенность социалистического принципа взаимоотношения сотрудничества и взаимопомощи заключается не только в том, что он проявляется в массовом масштабе. Здесь более важно то, что эти отношения не ограничиваются кругом приятелей или просто знакомых - они распространяются на всех людей, включая “самых незнакомых”, о существовании которых данный человек просто и не подозревает. И это проявлялось уже в первые годы существования Советской власти, в частности в коммунистических субботниках, когда сами рабочие по своей инициативе, без каких-либо указаний “сверху”, с небывалым подъемом, бесплатно отработали полный рабочий день, показав необычайно высокую производительность труда. В своей работе “Великий почин” (ПСС, Т.39), Ленин писал, что эти рабочие “В условиях отчаянно трудных... голодные... устраивают “коммунистические субботники”, работают сверхурочно без всякой платы и достигают громадные повышения производительности труда, несмотря на то, что они устали, измучены, истощены недоеданием. Разве это не величайший героизм? Разве это не начало поворота, имеющего всемирно-историческое значение?... Это победа над своей косностью, распущенностью, мелкобуржуазным эгоизмом... “Коммунистические субботники” показывают нам сознательный и добровольный почин рабочих в развитии производительности труда, в переходе к новой трудовой дисциплине...”

А вспомните Маяковского:

Холод большой.

Зима здорова!

Но блузы

прилипли к потненьким

Под блузой коммунисты

грузят дрова.

На трудовом субботнике.

Мы не уйдем,

хотя

уйти

имеем

все права.

В наши вагоны

на нашем пути

наши

грузим

дрова.

Можно

уйти

часа в два, -

но мы уйдем поздно.

Нашим товарищам

наши дрова

нужны:

товарищи мерзнут.

Работа трудна,

работа

томит.

За нее -

никаких копеек.

Но мы

работаем,

будто мы

делаем

величайшую эпопею.

Мы будем работать,

все стерпя,

чтоб жизнь,

колеса дней торопя,

бежала

в железном марше

в наших вагонах,

по нашим степям,

в города

промерзшие

наши.

“Дяденька,

что вы делаете тут,

сколько

больших дядей?”

- Что?

Социализм:

свободный труд

свободно

собравшихся людей”.

(“Хорошо”).

 

Конечно, коммунистические субботники не могли сразу устранить преобладание старого над новым. Старое оставалось еще сильнее нового. Касаясь насмешек врагов социализма по этому поводу, Ленин писал, что старое всегда еще некоторое время остается после рождения нового. Это вполне естественно и он приводит пример такого рода: “Полвека после отмены рабства негров в Америке, положение негров там сплошь и рядом оставалось еще полурабским”. Ленин писал, что насмешки, которыми осыпают нас враги социализма, не случайны: “Издевательство над слабостью ростков нового, дешевенький интеллигентский скептицизм и тому подобное, все это, в сущности приемы классовой борьбы буржуазии против пролетариата, защита капитализма против социализма”. (“Великий почин”). Думается, что этот тезис Ленина полностью сохраняет свою значимость и в наше время, когда враги социализма выдвигают те же аргументы, уверяя в “нежизненности” социалистической системы.

Возможность господства отношений дружбы, сотрудничества и взаимопомощи не утопия, а вполне реальное и закономерное явление. Об этом наглядно свидетельствует практика жизни колонии Макаренко А.С. В своих произведениях Макаренко на многочисленных примерах иллюстрирует проявление у колонистов - этих бывших беспризорников, по сути дела коммунистические отношения друг к другу, к труду и общественной собственности. В частности, колонисты заметили, что мраморные ступени лестницы быстрее стираются около перил, а это ведет к более быстрому износу лестницы и, следовательно, досрочному ее ремонту, для чего необходимо выделение денежных средств колонии (в колонии существовало самоуправление колонистов). Поэтому колонисты решили: “Мы не старики. Будем ходить по лестнице, не опираясь на перила”. И никто из колонистов не нарушил это правило.

Подробно описывает Макаренко и отношение колонистов к труду. В частности, имеется даже глава “Что такое энтузиазм” (в повести “Флаги на башнях”). Более того, колонисты гордились тем, что их отряду, а не другим отрядам доверяли самую трудную и самую грязную, неприятную работу: это нужно было заслужить.

Не случайно возникло и развивалось стахановское движение. Сам Стаханов за одну смену добыл 102 тонны угля, что соответствовало 14 нормам, а затем - 227 тонн угля за смену. А последователь Стаханова - Изотов добыл 607 тонн угля за смену. почин Стаханова подхватили и в других областях производства. Это были Бусыгин, Сметанин, Виноградовы, Кривонос, Демченко, Паша Ангелина (со своей женской тракторной бригадой) и многие другие. Стахановское движение в значительной мере способствовало росту производительности труда. А рост этот был немалый: если за годы первой пятилетки производительность в промышленности СССР выросла на 41%, то за годы второй пятилетки - на 82%. В годы Великой Отечественной войны стахановское движение нашло свое выражение в форме движения “двухсотников” (две и более нормы за смену) и даже “тысячников”.

О стимулах социалистического развития не на официально объявленом, а на самом обыденном уровне, можно судить по рассказу рядового, самого обычного тракториста из Смоленской области, который я услышал во время случайной встрече с ним: “Вот напарник мой вспахал намного больше нормы А я себе думаю: А что я? Хуже него что-ли? Не могу перекрыть его выработку? Поднатужился и перекрыл. Нет, не из-за денег, а просто так: показать, что и я умею неплохо работать”. Может быть здесь нет высоких стремлений: помочь стране и т.д., но нет и того холодного расчета, который характерен для мира, основанного на частной собственности: “Делать только то, что оплачивается”.

Композитор Пахмутова А.Н., повествуя о Советском периоде нашей истории, подчеркивает, что это была волнующая и вдохновенная пора, это было время трудового энтузиазма, покорения новых земель и космоса. “Я влюблялась, - говорит она, - в тех мальчишек и девчонок, которые брали рюкзаки с нехитрыми пожитками и ехали осваивать неизведанные земли, строить новые поселки т города. Они ехали не за длинным рублем, а за романтикой. Ими двигало стремление к трудовому подвигу во имя Отечества” (газ. “Экстра М”, 18.09.99 г.).

Таким образом, если сопоставить два явления: конкуренцию и социалистическое соревнование, то кроме общего (и то и другое способствует повышению производительности труда), между ними имеется и принципиальное отличие. А именно, конкуренция, порождаемая частной собственностью, требует: добей слабого и вырвись за счет этого вперед. Социалистическое соревнование требует иного: добился успехов в производстве и других областях - помоги отстающим тоже подняться до таких же высот. Иначе говоря, социалистическое соревнование проникнуто духом взаимопомощи. А в целом, здесь действует диалектическое взаимоотношение между личным и общественным. А именно: личные успехи в труде способствуют успеху в развитии всего общества. (Именно всего общества в целом, а не какой-то группы людей, как, скажем, у мушкетеров, где в девизе: “Один за всех и все за одного” под словом “всех” разумелась только группа мушкетеров и не более). И, соответственно, обратная связь: благосостояние каждого человека напрямую зависит от благосостояния всего общества в целом.

Можно сколько угодно разглагольствовать о неэффективности производства, основанного на общественной собственности на средства производства. Но все это будут пустые слова, если они не будут подтверждены самой практикой производственной жизни. Так что же говорит эта практика? Некоторые данные о темпах развития советской экономики уже проводились. Приведем еще некоторые из них.

Итак, СССР. Начнем с того, что сразу же после окончания Великой Отечественной войны, Сталин говорил о необходимости довести производства стали до 60 млн. тонн в год, столько же чугуна и т.д. Какова динамика развития этих отраслей производства? Не будем даже сопоставлять уровень производства с 1913 г. Возьмем период с 1940 по 1974 г. (т.е. за 34 года). Картина будет такая: Производство стали. 1940г. - 18,3 млн. тонн, 1950 - 27,3 млн. тонн, 1960 - 65,3 млн. тонн, а 1974 - 136 млн. тонн. Таким образом рост производства с 1940 г. по 1974 г. составил 743,2%, то есть увеличился в 7,3 раза. Производство чугуна. 1940 г. - 14,9 млн. тонн, 1974 - 99,9 млн. тонн. Добыча угля. 1940 - 166 млн. тонн, 1974 - 685 млн. тонн. Добыча нефти. 1940 - 31,1 млн. тонн, 1974 - 459 млн. тонн (1989 г. - 520 млн. тонн). Производство тракторов. 1940 - 31,6 тыс., 1974 - 531 тыс. (“Советский Союз”, М., 1975, с.167, 169, 173, 178). Производство электроэнергии. 1940 - 8,31 млрд., кВт. час., 1970 - 740 млрд. кВт. час., что составляет 8905%, то есть увеличение в 89 раз. Машиностроение и машинообрабатывающие станки. В 1974 г. производство этой продукции возросло по отношению к 1940 г. в 40 раз (за день вырабатывалось почти вдвое больше, чем за весь год в царской России).

Сопоставим теперь эти данные с развитием самой мощной страны капиталистического мира - США. Причем, обязательно обратите внимание на то, что эта страна не только не была подвергнута разорению во время II-й мировой войны, как СССР, а, напротив, она даже обогатилась за ее счет. Возьмем примерно тот же период времени, а именно, с 1937 по 1972 и 1973 г. ( то есть даже 35-36 лет, вместо 34 лет, как данные по СССР). Производство стали. 1937 г. - 51 млн. тонн, 1972 - 139 млн. тонн. Получается рост составляет 272,5% (напомним, что в СССР он составляет 743,2%), то есть увеличение в 2,73 раза (в СССР увеличение в 7,3 раза). Как видим, результат соревнования складывается в пользу производства, основанного на общественной собственности на средства производства, а не на частной. Аналогично, производство чугуна. 1937 г. - 38 млн. тонн, 1973 - 92 млн. Добыча угля. 1937 - 451 млн. тонн, 1972 - 537 млн. тонн. Добыча нефти. 1937 - 173 млн. тонн, 1972 - 466 млн. тонн. Производство тракторов (без садово-огородных). 1937 - 272 тыс., 1973 - 237 тыс. (возможно, потребность уменьшилась от перенасыщенности?). (БСЭ, 1976, т. 24, ч.1, с.95, 92).

Сельское хозяйство в СССР. Производство зерна (в среднем за год). 1909 - 1913 - 72,5 млн. тонн, 1936 - 1940 - 77,4 млн. тонн, 1971 - 1974 - 191,9 млн. тонн, а в 1975 - 1980 - около 205, 1 млн. тонн, что составляет по отношению к 1936 - 1940 г. - 265%, то есть увеличение в 2,6 раза. Урожайность зерновых (в среднем за год) 1909 - 1913 - 6,9 центнеров с 1 гектара, 1936 - 1940 - 7,6 ц. с га, 1971 - 1974 - 15,6 ц. с га, что составляет по отношению к 1936 - 1940 г. 205,3% или рост в 2 раза. (В США урожайность всех зерновых культур в 1970 - 31,2 ц. с га. Возможно и за счет кукурузы. В Японии - 50,3 ц. с га, в Болгарии - 30,3 ц. с га, ГДР - 27,9 ц. с га. ФРГ - 33,4 ц. с га). (БСЭ, 1972, т. 9, с. 521). Урожайность по пшенице: в 1972 - в СССР - 14,7 ц. с га, а в США - 22 ц. с га. (БСЭ, 1975, т. 21, с.266). Кстати, что касается Кубани, то там собирали по 26 центнеров с гектара. Напоминаем, что США - это гигантская Кубань по своим климатическим условиям (В США с 1936 по 1972 рост в 1,9 раза).

Производства мяса. В 1909 - 1913 - 4,8 млн. тонн, что составляло 29 кг. в год на душу населения, 1936 - 1940 - 4,0 млн. тонн, в 1971-1974 - 13,7 млн. тонн ( то есть 55 кг. в год на душу населения), а во второй половине 80-х годов пришлось уже около 70 кг. на душу населения. Это больше, чем в Англии и Италии, однако уступает США, где на душу населения приходилось по 120 кг. Впрочем, в Белоруссии и Литве достигли уровня потребления в США и превзошли Францию (112 кг.) и ФРГ (110 кг.). Производство молока. 1909 - 1913 - 28,8 млн. тонн (154 литра на душу в год), 1936 - 1940 - 26,5 млн. тонн, 1971-1974 - 86,6 млн. тонн, что составляет 315 литров на душу населения в год. Кстати, в Литве до прихода к власти “демократов” молока производилось на душу населения в 4-5 раз больше, чем в США. (“Гласность”, 29.04.94). Доля СССР в мировом производстве молока увеличилась с 13% в 1940 г. до 21% в 1973 г. Каждая пятая тонна коровьего молока и масла в мире производилось в Советском Союзе (“Советский Союз”, 1975, с.205).

Если взять рост объема промышленной продукции за период с 1922 по 1972 г., то картина будет следующая: Казахстан - в 600 раз, Таджикистан - в 500 раз, Киргизия - более, чем в 400 раз, РСФСР - в 300 раз, Узбекистан - почти в 240 раз, Туркмения - более, чем в 130 раз.

Сопоставляя фермерскую и колхозную системы хозяйствования, Кара Мурза (“Правда”, 01.04.93) пришел к выводу, что “Если уж сравнивать... то всем нам надо прежде всего поклониться нашим колхозам и совхозам - по эффективности фермы им в подметки не годятся: так, сопоставляя производство на душу населения основных продуктов, то в 1989 г. пшеницы произвели 303 кг., а США - 223 кг., картофеля СССР - 251 кг., США - 68, мяса СССР - 70 кг., США - 120, молока СССР - 377, США - 264 кг., яиц в СССР - 292 штуки, в США - 270... И это все при том, что по климатическим условиям север США соответствует югу нашей страны: США - это как бы огромный Краснодарский край, а основная часть угодий СССР лежит в зоне неустойчивости земледелия”. “Кроме того, замечает Кара Мурза, - все эти показатели весьма быстро росли вплоть до... 1991 г.”.

Публикации в прессе говорят о том, что возникшие в нашей стране фермерские хозяйства намного уступают по всем показателям колхозам. Например, в Смоленской области на каждого работника фермерского хозяйства произведено 2,5 тонны молока, а в колхозе “Красный доброволец” на каждого работника от председателя до воспитательницы детского сада произведено 15 тонн молока, 3 тонны мяса, 3 тонны зерна, 7 тонн картошки (“Советская Россия”, 23.01.92 Аналогично: “Советская Россия” 13.11.91).

Между прочим, сами зарубежные фермеры, побывавшие в нашей стране, и познакомившиеся с колхозами, очень не советуют их разгонять. В частности, фермер Функ из Люксембурга утверждает: “Вам проще всего сейчас ликвидировать существующие крупные коллективные и государственные хозяйства. Но эффект может оказаться только обратным желаемому. Ведь мощный “Кировец” на 5 или 10 частей не разрежешь не разделишь по семейным наделам. Помимо прочего, крупные хозяйства отвечают масштабам вашей страны. Если их раздробить, со временем все равно пойдет стихийное слияние, поглощение слабых сильными, как это происходит, например, в Соединенных Штатах... Колхозы и совхозы функционируют. Многие - не так уж плохо. А при должной организации труда могут добиться результатов и более высоких, чем наши частные хозяйства” (“Советская Россия”, 22.02.92).

Дельный совет, не так ли? Тем более, если учесть, что даже в такой капиталистической стране, как Израиль, существуют подобные колхозы. В преимуществах колхозов убеждаются и в других странах. Вот почему не случайно, скажем, в Румынии, по сообщению телевидения (11.05.93, 1 программа), вновь создаются колхозы, хотя и под несколько иным названием. Почему? Именно потому, что индивидуальное ведение сельского хозяйства привело к резкому сокращению поголовья скота, поля, где выращивали хлеба, заросли сорняком и так далее.

Пытаясь опорочить социалистическую систему ведения хозяйства, неимоверно раздувают версию о “застое” в развитии экономики СССР. “Но, - как писал об этом Байбаков, - разве можно назвать застойным период, когда за 20 лет (1966-1985) национальный доход страны вырос в 4 раза, промышленное производство - в 5 раз, основные фонды - в 7 раз?” За короткий период СССР вышел на первое место в мире по добыче нефти и приблизились к мировому лидерству по добыче газа. В 1990 г. СССР занимал 3-е место в мире по производству зерна, первое по картофелю и молоку. Действительно, темпы развития социалистической экономики снизились, но в этом виновата не социалистическая система, основанная на общественной форме собственности, а именно отступления от социалистических принципов руководства развитием экономики: бюрократический подход, мелочная опека, глушащая инициативу людей и т.д. Но ведь при этом не следует забывать, что несмотря на замедление развития социалистической экономики, в этот, так называемый “застойный период” по валовому доходу СССР обгонял все капиталистические страны, кроме Японии. В 1981-1985 гг. (в СССР на 20%, в США - на 14%, во Франции - на 6%, Японии - на 21%). В 1986 -1989 гг. темпы роста производства в промышленности составляли 4%, в сельском хозяйстве - 3%. В этот период Советский Союз достиг наивысших объемов промышленного и сельскохозяйственного производства (Лигачев Е.К. “Так жить невозможно”, с . 12-13). Так что “застойный период” оказывается не таким уже и застойным, как это стараются доказать противники социалистического производства. И, обратите внимание на то, что они никак не хотят сопоставить достижения ”застойного периода” с современным состоянием экономики нашей страны. Сейчас, действительно никакого застоя нет: экономика в движении: она неумолимо падает в пропасть и это по всем показателям: по объему производства, по производительности труда и т.д. и т.п.

Однако тут могут задать (и вполне закономерно) вопрос: “А почему, если у нас было все так благополучно, мы закупали пшеницу в США и Канаде?” В самом деле, если сравнить валовый сбор зерна в СССР и США, то окажется, что, скажем в 1970 году он был одинаковым: в СССР - 186,8 млн. тонн, в США - 187,5 млн. тонн (БСЭ, 1972, т. 9, с. 521), а по пшенице СССР по валовому сбору в 1972 г. даже опережал в 2 раза США: в СССР - 85,8 млн. тонн, а в США - 42,0 млн. тонн (БСЭ, 1975, т. 21, с.226). И причина, видимо, не только в том, что у нас больше население. Что по этому поводу говорят экономисты?

А экономисты утверждают, что на питание населения своей пшеницы у нас было достаточно. Вся беда в том, что много пшеницы у нас скармливали скоту, птице, то есть она шла на нужды животноводства. “А вы видели какое брюхо у коровы? Сколько ей зерна надо, чтобы накормить?” - спросил в 1986 г. видный экономист во время лекции у слушателей института повышения квалификации преподавателей ВУЗов (При МГУ). “Ей не зерно надо давать, а грубые корма (сено, солома, мякина), силос”. СССР нуждался не в продовольственном зерне, а в фуражном зерне. Именно такую пшеницу, идущую на корм скоту, и завозили к нам из США и Канады. Кто-то из экономистов утверждал, что в СССР и в США на корм скоту и птице тратится 50% зерна (в США, видимо, это в значительной части кукуруза).

Предопределяющая роль экономического базиса на все прочие отношения между людьми наглядно проявилась на примере нашей страны: с разрушением базиса, основанном на общественной собственности на средства производства резко ухудшились отношения между людьми, их психология. Это подтверждается и анонимными социологическими обследованиями, проводимыми, в частности, в Российском Государственном Университете нефти и газа им. И.М. Губкина. Так, если в 1992 году за принцип “дружбы и взаимопомощи” высказалось только 36,9%, а за принцип “каждый за себя” - 39,6% (остальные не определились, какого принципа следует придерживаться либо просто постеснялись высказаться открыто: один из опрашиваемых написал: “нетактичный вопрос”). В 1994 г. 71% студентов испытывали чувство неуверенности в завтрашнем дне, не испытывали такой неуверенности только 14%. На вопрос, касающихся характера отношений между людьми, только 4,7% ответили, что они стали лучше, чем при Советской власти, а 58% утверждают, что они стали хуже, с точке зрения остальных студентов, отношения между людьми существенно не изменились.

Как видим, не столь уж праздный вопрос: “В чьих руках находится собственность на средства производства?” Ведь именно разрушение общественной собственности привело к гигантскому росту преступности, бандитизму, заказным убийствам, проявлениям национальной вражды, самоубийствам (сейчас Россия вышла на первое место в мире по количеству самоубийств) и т.д. Разрушение социалистического базиса позволило незначительной части населения обогащаться за счет национальных богатств, за счет разорения трудового народа. В частности, по сообщению газеты “Нью-Йорк таймс” от 23.11.98, личное состояние Черномырдина оценивается порядка 5 млрд. долларов. В деньгах это 500 тысяч пачек стодолларовыми купюрами, то есть набитый доверху пульмановский железнодорожный вагон (“Правда Москвы”, 22.12.98).

Опровержения со стороны Черномырдина не было. А кроме Черномырдина есть еще и Березовский и т.д. и т.п. Разве не ясно, что это обусловлено утверждением частной собственности на средства производства? и разве не ясно, что эти, пришедшие к власти силы, будут стоять за сохранение частной собственности? Они сделают все возможное, чтобы не допустить замены ее общественной собственностью на средства производства. В этом и кроется причина того, что стоящие у власти социальные силы предпринимают все усилия, чтобы убедить трудовой народ в преимуществе частной собственности перед общественной формой собственности на средства производства. И они уже доказали, что кроме убеждения словом, они могут “убеждать” и танковыми орудиями.

Именно общественная собственность является той основой, которая в конечном итоге приведет к тому, что труд из тяжелого бремени превратится в жизненную потребность здорового организма, доставляющего организму радость.

Вот почему Маркс и Энгельс в “Манифесте Коммунистической партии”, касаясь всех этих проблем, писали: “В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности” (ПСС, т. 4, с. 483).

_________________________________________


к началу
Hosted by uCoz