Вот почему Ленин подчеркивал, что глупенькой наивностью было бы ожидать беспристрастности фабрикантов в вопросе о том, не следует ли увеличить плату рабочим, уменьшив прибыль капиталиста, точно так же, как ожидать беспристрастности буржуазной социальной науки, которая защищает наемное рабство (Ленин В.И. “Три источника и три составных части марксизма”, ПСС, т. 23, с. 40).

Не лучше выглядят в мире господства частной собственности и отношения между предпринимателями, конкурирующими фирмами. Конкретный пример по этому поводу приводит Н. Смеляков. Он пишет: “Количество банкротств увеличивается. Развитие и процветание одних фирм здесь немыслимо без гибели других... Наш гостеприимный хозяин подробно и даже с некоторой похвальбой рассказывал, когда и за какую цену он приобрел тот или иной участок. А их насчитывалось уже больше десятка за каких-нибудь 5-6 лет. Никакого смущения или неловкости не было заметно у богатого фермера, когда он говорил о разоренных соседях. Для него это обычное явление” (“Деловая Америка”, с. 22-23).

Для нас очень важно и то, что именно эти, то есть производственные отношения, совокупность которых составляет экономический базис общества предопределяет собой характер и всех прочих социальных отношений между людьми: правовых, политических, национальных и так далее. И здесь утверждаются отношения господства и подчинения, вражды и недоверия. Человек начинает смотреть на все прежде всего через призму собственной выгоды, даже если это идет за счет интересов других людей, через призму денег, которые могут сделать все. Правда, по мнению Марка Твена, в США не все может быть куплено, есть и исключение: пресса США настолько запродана, что перепродать ее уже просто невозможно.

Характер вырабатываемой частной собственностью психологии ярко изобразил М. Горький в своем очерке “Жрец морали” словами самого американца: “Наша страна живет только одним стремлением - делать деньги. Здесь все хотят быть богатыми, и человек для человека - только материал, из которого всегда можно выжать несколько крупинок золота. И вся жизнь есть процесс выжимания золота из мяса и крови человека. Народ в этой стране - как и везде...- руда, из которой добывают желтый металл” (М. Горький “Статьи и памфлеты”, 1949, с.121). Эта психология четко выражена и в словах героя О’Генри, который, обращаясь к своему приятелю, говорит, что Боливар - раненная лошадь, не может вывести нас двоих, поэтому ты уж извини меня, приятель, но я вынужден тебя пристрелить.

Все это подтверждается и фактами жизни. В частности, в телевизионной программе (“Америка с Таратутой”) как-то говорилось об одной советской гражданке, эмигрировавшей в США. Каковы ее впечатления? Она сообщает, что семья уже купила автомобиль. Но, горестно добавляет она, что если бы она знала, какие здесь существуют отношения между людьми, то она ни сама бы не поехала сюда, ни другим бы не посоветовала это сделать.

Еще пример: Советская девушка Жанна эмигрировала в Израиль, где жили ее родственники, писавшие ей в письмах об этой “прекрасной стране, где быть евреем можно, нужно и важно. Когда Жанна приехала в Израиль, дядя Мойша и тетя Сарра приютили ее с дочерью у себя на целую неделю. Затем Жанне дали понять, что в Израиле каждый сам за себя. Все привезенные с собой деньги Жанне пришлось отдать, чтобы поселиться в халупе на окраине города... Обратите внимание, что речь идет именно о родственниках, а не просто о знакомых людях (См. газ. “Версия”, 28 сент. - 4 окт. 1999 г.). Как видим, дядя Мойша и тетя Сарра, несколько раньше эмигрировавшие из СССР, быстро схватили суть капиталистических взаимоотношений между людьми.

Подобные отношения утверждаются и в нашей стране. Пример из жизни: молодой человек, работающий в небольшой фирме, увидев через окно конторки приближающуюся владелицу собственности, “хозяйку”, вскочил со стула и бросился услужливо открывать дверь, но упал и сломал себе ногу. Каковы были первые слова предпринимательницы? “Вызвать скорую помощь?” нет. Ее первые слова были: “На два месяца вы уволены”.

Аналогичное мнение высказал и студент Московского института нефтехимической и газовой промышленности (из центральной Африки). До этого он учился в США в Университете. Он на себе испытал черствость, какую-то холодность в отношениях между людьми. “В любом случае и повсюду слышишь стандартный ответ: “У вас трудности с Английским языком? Это ваши проблемы.” Иначе говоря, из любых трудностей выбирайся сам”. Аспирант из Ливии этого же института, говорит: “До приезда в СССР, я был противником социализма. Но, побывав предварительно в США и Англии и сравнив жизнь в этих странах с жизнью в Советском Союзе, я стал решительным сторонником социализма”,

Разумеется, нельзя абсолютизировать все это: в любой капиталистической стране немало искренних, чисто человеческих отношений между людьми (особенно если людей объединяет общая цель борьбы за свои права, и здесь отчетливо проявляются дружеские отношения людей друг к другу, взаимопомощь и т.д.). Речь здесь идет именно о тенденции, которая неизбежно пробивает себе дорогу сквозь самые благие намерения людей, утверждая в конечном итоге господство принципа: “каждый за себя и даже за счет другого”.

Кстати, Энгельс писал, что марксизм выступает не против отдельного капиталиста, как личности, а именно против социальной системы, которая порождает отношения господства и подчинения, эксплуатации и угнетения. Более того, практика китайской революции подтвердила тот факт, что по пути к социализму, буржуазия может играть положительную роль, руководя производственным процессом и выступая как директор предприятия, получая дополнительный доход, как владелец собственности. “Наш союз с национальной буржуазией, - подчеркивал видный государственный деятель КНР Чжу Дэ, - дает ей возможность служить делу социализма своими знаниями в области современной культуры и техники” (Чжу Дэ “Избранные произведения”, 1983, с. 422, Выступал. 17.09.56 г.).

Такова роль частной собственности на средства производства в общественной жизни. Поэтому, не случайно марксизм выступает за замену ее общественной формой собственности, которая порождает отношения дружбы, сотрудничества и взаимопомощи в сфере производства, а, соответственно, утверждает такие же отношения во всех других сферах социальной жизни людей.

При этом следует подчеркнуть, что негативное отношение к частной собственности присуще не только марксизму. Еще задолго до его возникновения люди осознавали вред, приносимый частной собственностью, более того - не только осознавали то зло, которое приносит с собой частная собственность, но и пытались устранить ее, заменить общественной формой собственности. В частности, “Кумранские рукописи” (датированные начиная с III века до н.э.) повествуют о фарисеях (по-еврейски “перушим”, что буквально означает “отделившиеся”, “обособившиеся”, что было реакцией на несправедливость в обществе). Члены кумранской общины жили на коллективных началах: общая собственность, обязательный совместный труд и общие трапезы. Все у них было общее. И уже тогда фарисеи называли друг друга “хаверим”, что означает “товарищ”. Их принципом было: “Люби труд, презирай господство и не води знакомство с властью”. По уставу, вступление в общину сопровождалось передачей в ее полное распоряжение “знания, труда и имущества новичков”. Труд высоко чтился в обществе (см. Амусин И.Д. “Кумранские рукописи”).

Христианство первых веков, еще не освободившееся полностью от чуждого ей революционного духа, тоже выступило против частной собственности. Этот факт зафиксировали и классики марксизма: “Разве христианство не выступило против частной собственности? - писали Маркс и Энгельс в “Манифесте Коммунистической партии”. Действительно, вступая в Иерусалимскую общину, верующие должны были отказаться от своей собственности, передать ее в ведение общины. (Кстати, и Иисус Христос призывал своих приверженцев раздать свое имущество). Правда, чтобы как-то защитить основные принципы христианства, направленные на освящение социального неравенства в обществе, некоторые служители культа уверяли, что отречение от имущества было неполным, что всякий мог оставлять себе сколько хотел(См. Пинчук Л.Т. “Под видом социализма”, журн. “Наука и жизнь”, 1960, №3). Однако, добропорядочный христианин должен верить скорее не им, а “первоисточнику” - Библии. А в ней, в “Деяниях апостолов”, сказано: “Все же верующие были вместе и имели все общее... И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого... У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа” (гл. II, ст. 44-45, гл. III, с.32).

Именно о них Иоанн Златоуст, живший в конце IV - начале V веков, писал: “Тогда был вырван корень всех зол... Деньги они отвергал... Не было холодных слов “мое” и “твое”. поэтому веселье было за столом” (См. Амусин И.Д. “Курманские рукописи”, с. 44-45).

Томас Мор в своей “Утопии” (1516), Томмзо Карпанелла в “Городе солнца” (1602), Мабли и другие великие мыслители писали, что в обществе будущего не будет частной собственности.

Жан Жак Руссо подчеркивал, что основой неравенства является частная собственность. Имущественное неравенство породило и политическое неравенство. Условием свободы является равенство и не только политическое, но и имущественное. Государство должно не допускать поляризации богатства и нищеты. Бабеф Гракх (настоящее имя Франсуа Ноэль) в 1785 г. разработал план создания “национальной коммуны”, которая должна была вытеснить частное хозяйство (БСЭ).

В России, Радищев утверждал, что зло возникло тогда, когда утвердилась частная собственность, когда человек сказал: “Эта земля моя”. Мнение Льва Толстого, отражающее чаяния и настроения крестьянства: “Вместо умиротворения, - писал он в своем письме Столыпину от 30.08.1909 г.), - Вы до последней степени напряжения доводите раздражение и озлобление людей всеми ужасами произвола... Вы... вводите... в самом важном вопросе жизни людей - в отношении их к земле - самое грубое, нелепое утверждение о того, зло чего уже чувствуется всем миром и которое неизбежно должно быть разрушено - земельную собственность”. Среди высказываний Толстого есть и такие: “Земля... не может быть собственностью. Если у одного человека земли больше, чем ему нужно, а у других ее нет, то тот, кто владеет лишней землей, владеет уже не землей, а людьми, а люди не могут быть собственностью других”. Он писал, что столыпинская реформа, направленная против общинного ведения хозяйства, преследует цель: “развратить крестьян, чтобы одни из них стали помещиками, а другие голышами” и что “земля скоро уйдет от бедняков к богачам” (цит. “Советская Россия” от 10.10.92 г.).

Некоторых мыслителей удивляет, почему вообще возникла частная собственность. В частности, Габриель Мабли (1709-1785) писал: “Что касается меня, то я ...с трудом догадываюсь, как люди дошли до учреждения собственности... Раздел имущества был величайшей глупостью” (Избр. произв., 1950, с. 16, 93).

Однако, в действительности утверждение частной собственности было в свое время явлением объективно необходимым, закономерным и прогрессивным, поскольку ее утверждение позволило повысить производительность труда и тем самым перейти человечеству на более высокую ступень своего развития. Вместе с тем, утверждение частной собственности сыграло положительную роль и для самих рабов, поскольку до этого пленных, из которых рекрутировались рабы, как правило убивали, а с утверждением рабства им сохраняли жизнь.

Обстоятельно исследуя законы развития капиталистического общества, марксизм пришел к выводу, что замена частной собственности общественной - это не утопия, не просто пустые мечтания людей, а явление неизбежное, историческая необходимость, обусловленная объективными, то есть независящими от сознания человека обстоятельствами. Объективной основой для замены частной собственности общественной является тот факт, что существование частной собственности в конечном итоге приводит к конфликту между общественным характером процесса производства (когда произведенный продукт является результатом труда не отдельного производителя, а совокупного коллективного труда многих людей) и частнокапиталистической формой присвоения произведенного продукта ( то есть, не теми, кто его производит, а собственниками средств производства - капиталистами). Таким образом, само развитие капитализма подводит общество к тому моменту, когда дальнейшее существование частной собственности становится тормозом для дальнейшего развития общества и поэтому требует своего устранения. При этом следует учитывать, что границы существования капитализма довольно подвижны; несмотря на существующий конфликт; общественным характером производства и частно-капиталистической формой присвоения, капитализм может еще не только довольно длительное время существовать, но и довольно быстро развиваться; за счет развития научно-технической революции, за счет ограбления малоразвитых стран, что позволяет на довольно высоком уровне поддерживать благосостояние населения (при этом прибегают к маленькой уловке, чтобы скрыть “от постороннего взгляда” действительное положение различных слоев населения: за уровень благосостояния населения принимается средняя цифра от сложения доходов всего населения. Иначе говоря, берется, скажем, доход миллиардера, складывается с доходом простого рабочего и безработного, а затем полученную сумму делят на три. Получается очень внушительная сумма, к примеру 3003+2+1=3006. 3006:3=1002 доллара. Это и есть средний уровень дохода каждого из них).

Итак, корень всех социальных зол в частной собственности, которая неизбежно, независимо от сознания человека, независимо от его воли порождает между людьми отношения господства и подчинения, эксплуатации и угнетения, недоверия и подозрительности. И поэтому никакие уговоры людей, никакие проповеди не смогут устранить социальное зло из жизни людей. Две тысячи лет христианство уговаривает: “возлюби, да возлюби ближнего”, а ведь любви-то никакой нет! Вот и получается: как ни крути, а чтобы возлюбить друг друга, необходимо устранить ту основу, которая неизбежно и в массовом масштабе порождает вражду между ними: частную собственность, заменить ее общественной собственностью на средства производства. И не иначе!

Однако обратимся к типичной схеме доказательства превосходства частной собственности над общественной, которое нам предлагают сторонники частной собственности. “Допустим, - пишут они - в стране частная собственность на земельные ресурсы. Владелец фермы трудится более добросовестно, чем человек, занятый в общественном производстве. Следовательно, повышается производительность труда...” Стоп! Здесь мы вынуждены прервать рассуждения сторонника частной собственности вопросом: “А с чего это вы взяли, что владелец частной собственности на землю трудится непременно лучше того, кто не является собственником земли?

Начнем с того, что заворожившие воображение нашего оппонента фермерские хозяйства капиталистических стран ведутся преимущественно на арендной основе, иначе говоря, они не являются собственниками земли, они берут ее в аренду у государства. Так, сельское хозяйство на арендной основе ведется в США - около 45%, во Франции - более 50%, в Бельгии - 70%, в Израиле более 90% угодий находится в руках государства, в Канаде - самой сельскохозяйственной стране вся земля принадлежит государству и арендуется фермерам за умеренную плату, в Голландии, стране наивысших в мире урожаев, все сельскохозяйственные земли только государственные. Частная собственность на землю преобладает в странах Азии, Африки, Южной Америки... но этим странам похвастаться нечем (См. “Советская Россия”, 27.02.93).

Так что дело совсем не в том, трудится ли производитель на своей собственной земле, ( то есть является ли он частным собственником) или на чужой. И заставляет фермера интенсивно трудиться не факт владения им своей землей, а именно погоня за прибылью, страх перед банкротством, разорением.

Стороннику частной собственности следовало бы задаться вопросом: “А каков вклад фермеров в производство, скажем, зерна, например в США? Все ли фермеры рентабельны?” Обратимся к данным журнала “Статистикал абстракт оф 1990”. Оказывается, что в США 67% от общего числа фермерских хозяйств дают 9,3% товарной продукции; 5% крупных ферм дают 50%, а остальные 28% (средние фермерские хозяйства) дают около 40% товарной продукции. Отсюда следует, что часть фермерских хозяйств, за которые ратует наш оппонент, просто убыточны. Считается даже, что фермерство во всем мире убыточно. В Японии более 70% доходов фермеров - это дотация государства, в странах ЕЭС - более 50%, в Канаде - 40%, в США - 25%. Платить пособие по безработице и бедности разорившимся фермам было бы более накладно. Обеспечивают же страну продовольствием, приносят весомую прибыль своим владельцам, крупные сельскохозяйственные предприятия. А что касается мелких ферм, то убытки этих ферм составляют за год 700 млн. долларов, то есть 1 тыс. долларов на каждую ферму. Только дотации государства позволяют их владельцам держаться на плаву. Ежегодно прекращают свое существование порядка 40 тыс. мелких фермерских хозяйств. Как предполагают американские экономисты, к 2000 году общее количество хозяйств в стране сократится до 1,2 млн. При этом 50 тыс. крупных формирований будут производить три четверти всей сельскохозяйственной продукции (См. указанный журнал “Статистикал абстракт оф 1990. Более поздними данными автор не располагает).

Таким образом, сами факты свидетельствуют о явной несостоятельности утверждения о том, что фермерское хозяйство само по себе предпочтительнее других форм хозяйствования (в том числе колхозного, совхозного). Все дело здесь в том, насколько крупное, насколько мощное данное хозяйство, то есть дело в его размере (по крайней мере).

Более того, порой в колхозах оплата труда ставилась в прямую зависимость и от качества работы, от конечных ее результатов, показателей. Так в колхозе им. Чапаева, Ставропольского края уровень оплаты труда поставил в зависимость от уровня урожайности, надоев молока, его жирности и т.д. В результате урожайность зерна поднялась с 24 в 1972 г. до 63 центнеров с гектара в 1990 г. (см. “Советская Россия”, 13.07.91 г.).

Не в меньшей мере способствует повышению производительности труда и аккордная оплата труда, когда за определенный объем работы (постройка какого-либо сооружения и т.д.) выплачивается определенная сумма денег, независимо от того, за какой срок она будет выполнена, скажем, за месяц или за год. Были и другие виды оплаты труда, которые стимулировали рост производительности труда, в частности, сдельно-премиальная, сдельно-прогрессивнаяю Так что шумиха, поднятая сторонниками частной собственности об уравниловке при социализме рассчитана просто на тех, кто не слишком хорошо разбирается в этом вопросе и бездумно верит всему, что говорят. Ведь достаточно сопоставить, скажем, зарплату доцента со стажем (280 рублей “на руки”) и кассирши в магазине (90 рублей), и все становится ясным без слов.

Но зададимся вопросом: каковы факторы вообще влияют на рост производительности труда? Наш оппонент, как видели, связывает все исключительно с частной собственностью, которая, с его точки зрения, предопределяет более высокую интенсивность труда (“владелец фермы трудится более добросовестно...” и т.д. См. выше приведенную цитату). Далее он пишет, что фермер (для него это непременно собственник земли) “также в результате научно-технического прогресса... может приобрести более современную технику. В результате всего этого повысится урожайность”. Иначе говоря, кроме уровня интенсивности труда, он добавляет еще и уровень техники, используемой фермером в процессе производства... И это совершенно правомерно. Только, пожалуй сюда следовало бы добавить научную организацию труда, производства, производственную культуру. Надо полагать, что именно взаимодействие этих составных частей и обеспечивает уровень производительности труда (впрочем, не будучи специалистом в области экономики, не буду утверждать это в категорической форме, но философия требует при этом обратить внимание и на моральный стимул, который непременно влияет на уровень производительности труда. И на который наш оппонент, сознательно или подсознательно, не обращает внимания. И это не случайно. Но об этом несколько позднее, а сейчас пока обратим внимание на утверждение нашего оппонента о том, что фермер “может приобрести более современную технику...”. Здесь сразу же возникает вопрос: “А всякий ли фермер может приобрести эту новую технику? Всегда ли позволяют это сделать его финансы? Под силу ли это сделать фермеру, который “держится на плаву” только за счет дотации государства? Мы уже не говорим о том, насколько целесообразно мелкому фермеру приобретать крупную современную сельскохозяйственную технику. Не будет ли она впустую простаивать, поскольку ей просто будет негде развернуться на небольшом клочке земли? Думается, что и овладеть глубокими научными агрономическими знаниями в полную меру в одиночку тоже будет крайне затруднительно: ведь это не агроном, который не один год потратил на то, чтобы овладеть этими знаниями.

Вот и получается, что приобрести крупную современную сельскохозяйственную технику и в полную меру использовать агрономическую науку, осуществить научную организацию сельскохозяйственного производства, не под силу мелкому фермеру. Это под силу только крупным сельскохозяйственным формированиям, в том числе и колхозам, совхозам, которые, приобретая новую технику и будут в состоянии повышать производительность труда. В связи с этим, Н. Смеляков пишет: “Плоды промышленной культуры доставляют в первую очередь крупным фермам... они... имеют большие финансовые возможности и другие условия, которые позволяют им покупать самые современные машины, химические препараты, применять более современную технологию обработки земли. Поэтому крупные фермы собирают лучшие урожаи, имеют более высокую производительность труда и низкую себестоимость продукции” (“Деловая Америка”, с. 195-196).

Ну, а если речь идет именно о крупном капиталистическом сельскохозяйственном формировании, то вряд ли одному человеку или даже семье самостоятельно справиться с производственным процессом: здесь никак не обойтись без наемных рабочих, чтобы обработать все земельные угодья так, как это требует современная агрономическая наука. Но, как уверяет нас наш оппонент, не будучи владельцами земли, они не будут трудиться добросовестно, не будут заинтересованы в повышении производительности труда. Ведь они не на своей земле работают!

Кстати, не всегда и частная собственность стимулирует замену старой техники новой. И вновь слово Н. Смелякову: “На ремонтном заводе в Нью-Джерси тоже оказалось много устаревшего оборудования. Глава фирмы на мой вопрос, почему такое оборудование “украшает” его предприятие, ответил: “Оно еще дает доход, а смена оборудования - дорогостоящее удовольствие” (“Деловая Америка”, с. 27).

Что касается научной организации производства, научной организации труда, то США, бесспорно, значительно опережал Советский Союз. Бережливое отношение к ресурсам, деловитость, рациональный подход ко всему, вплоть до казалось бы мелочей, присущие американской экономики поражает воображение человека, вызывает у него восхищение и глубокое уважение. Н. Смеляков приводит в своей книге “Деловая Америка” (объемом в 414 стр.) множество примеров, показывающих, насколько здесь все продумано в плане экономии ресурсов и рабочего времени, создания благоприятных условий труда, удобств использования техники и т.д. Сошлемся на некоторые из них.

Более того, в США были разработаны “20 принципов экономии движений”. В частности, некоторые из этих принципов: “Начинай и заканчивай каждое движение одновременно обеими руками; ... Траектория движения не должна выходить за пределы нормальной рабочей зоны; Располагай инструменты и материалы в надлежащей последовательности всегда на одних и тех же местах; Применяй наименьшее количество движений” и т.д. Имеются для руководителей специальные курсы по программе “Не употребляй лишних слов” (с. 50, 89).

Научная организация производства предлагает и максимальное использование сырья, создавая безотходное производство. В частности, при производстве куриного мяса, как говорят сами американцы, от курицы “ничего не пропадает, кроме пения”. Отходы костей, мяса и пера (а они составляют от 20 до 30%) перерабатываются в корм, который поступает как составная часть рациона для кур (с. 43-44).

Как видим, конкуренция, основанная на частной собственности, действительно заставляет предпринимателя использовать все возможности для повышения производительности труда с помощью научной организации производства и труда. Однако, это вовсе не означает, что производственный процесс, основанный на общественной собственности на средства производства не в состоянии с помощью научной организации производства и труда достичь столь же высокого уровня производительности труда или даже превзойти его.

И это подтвердила сама практика развития советской экономики. Обратимся к конкретным данным: за годы социального строительства с 1913 по 1974 гг. производительность труда увеличилась в промышленности в 23,3 раза, в сельском хозяйстве в 6,2 раза. Изменились и соотношения по уровню производительности труда между СССР и капиталистическими странами. Если в 1913 г. Великобритания и Франция в 3-5 раз превосходили Россию в производительности труда, то в 1973 г. уровень производительности труда в этих странах стал ниже, чем в СССР. Если в 1913 г. производительность труда в промышленности России была ниже производительности труда США в 9 раз, то в 1973 г. производительность труда в промышленности СССР примерно в 2 раза была ниже, чем в США. Возросла и роль производительности труда в приросте продукции. Если в период с 1929 по 1932 гг. за счет роста производительности труда был получен 51% всего прироста промышленной продукции, то за период с 1971 по 1974 гг. - 84%. В 1973 г. за счет роста производительности труда было получено 85% прироста национального дохода (БСЭ, т.21, 1975, с.46). Причем, рост производительности труда в СССР порой несколько сдерживался некоторым преобладанием экстенсивной направленности развития экономики над интенсивной: страна богата сырьем, землями и т.д., так что зачем излишне “тужиться”? И так быстро развиваемся.

В чем причина быстрого развития производства и производительности труда в СССР, где не было частной собственности на средства производства, которая, по утверждению защитников частной собственности, и заставляет повышать производительность труда? А причина здесь именно в замене частной собственности общественной, которая, порождая отношения дружбы, сотрудничества и взаимопомощи свободных от эксплуатации людей, к материальному стимулу повышения производительности труда, добавляет еще и моральный, противоестественный для мира частной собственности. Именно этот стимул, направленный на заботу, обеспечение не только своего личного благополучия, но и благополучие всех других людей - товарищей, независимо от того, знакомы ли они или нет.

Касаясь этого вопроса, Ленин писал: “Капитализм может быть окончательно побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает новую, гораздо более высокую производительность труда... Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительности труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих” (ПСС, т. 39, с. 21-22). И дальше: “Капиталистическая организация общественного труда держалась на дисциплине голода... Коммунистическая организация общественного труда, к которой первым шагом является социализм, держится и чем дальше, тем больше будет держаться на свободной и сознательной дисциплине самих трудящихся. ... Эта новая дисциплина не с неба сваливается и не из добреньких пожеланий рождается, она вырастает из материальных условий...” (“Великий почин”, ПСС, т. 39).

Таким образом, здесь кроме материального стимула, обеспечивающего трудовую деятельность человека добавляется еще и моральный стимул, совершенно чуждый сущности капиталистического способа производства. Этот стимул именно добавляется, он не устраняет материальный стимул. В связи с этим Ленин писал, что подвести многомиллионные массы к коммунизму можно “не на энтузиазме непосредственно, а при помощи энтузиазма, рожденного великой революцией, на личном интересе, на личной заинтересованности, на хозяйственном расчете” (ПСС, т. 44, с. 151).

И здесь тоже нужно подчеркнуть, что речь в данном случае идет именно о тенденции, которая неотвратимо, неизбежно порождается, причем в массовом масштабе объективной, то есть, независимой от сознания человека, от его воли, самой основой социалистического производства - общественной формой собственности и поэтому эта тенденция непременно пробивает себе дорогу через многочисленные факты разгильдяйства, пренебрежительного отношения к труду, к социалистической собственности. Все эти отрицательные явления существуют при социализме и они существенно тормозят развитие производства, препятствуют утверждению подлинно человеческой морали в обществе (обратите внимание на то, что Энгельс в “Анти-Дюринг”, в разделе “Мораль и право. Вечные истины, писал не об “общественной морали”, а именно о “действительно человеческой”, поскольку общечеловеческой морали не существует: представления о добре и зле настолько менялись с развитием общества, что превращались в свою противоположность. В частности, убийство престарелого в первобытнообщинном строе было добром, поскольку устранение “бесполезного едока” увеличивало шансы сохранения жизни других, жизни рода. С развитием производительных сил появилась возможность содержать престарелых и убийство их превратилось в зло).

Касаясь отрицательных явлений в Советской России, Ленин писал, что и после разрушения капиталистической системы, в нашей стране сохраняется еще один из главных разрядов паразитов - разряд “жуликов, тунеядцев и хулиганов” и “эти пережитки проклятого капиталистического прошлого, эти отбросы человечества... эту заразу, чуму, язву, оставленную социализму по наследству от капитализма” следует искоренить из социальной жизни, для чего необходимо установить за ними “всенародный, деловой, практический контроль”. (“Как организовать соревнование”, ПСС, т. 35).

Все это говорит о том, что нельзя полагать, что сама по себе общественная собственность автоматически приведет в условиях социализма к безраздельному господству отношений дружбы, сотрудничества и взаимопомощи сразу же и во всей массе народа. Вот почему Ленин писал, что необходимо вести борьбу “за разрыв с проклятым прошлым, приучившим смотреть на добычу хлеба и одежды, как на “частное” дело, на куплю-продажу, как на сделку, которая “только меня касается”. Он писал: “Мы будем работать, чтобы вытравить проклятое правило: “каждый за себя, один бог за всех”... Мы будем работать, чтобы внедрить в сознание, в привычку, в повседневный обиход масс правило: “все за одного и один за всех” (ПСС, т.41, с.108).

Процесс этот сложный и длительный. В связи с этим, Энгельс писал, что мораль, порождаемая общественной собственностью беспредельно будет господствовать в обществе только тогда, когда уже забудут о классовых противоречиях, порождаемых частной собственностью. Дословно: “Действительно человеческая мораль станет возможной лишь на той ступени развития общества, когда противоположность классов будет не только преодолена, но и забыта в жизненной практике” (“Анти-Дюринг”, раздел “Мораль и право. Вечные истины”). И действительно, как отмечает Энгельс, “В обществе, в котором устранены мотивы к краже, где, следовательно, со временем краду будут совершать разве только душевнобольные, - какому осмеянию подвергся бы там тот проповедник морали, который вздумал бы торжественно провозгласить вечную истину: Не кради!” (там же).

Ну, а что касается социализма, то есть первой стадии коммунистического общества, то он не может быть полностью свободен от проявлений тунеядства, лодырничества, эгоизма, воровства, бездушного отношения к людям и т.д. На то он и является первой стадией коммунизма. Эти порочные явления имеются при социализме и причем в значительном количестве. Ведь, как подметил в свое время Маяковский, “Очень много разных мерзавцев ходит по нашей земле и вокруг”.

И, тем не менее, новое отношение к труду, к людям четко проявляется с переходом от капитализма к социализму, то есть именно с заменой частной собственности общественной. Проследим это на конкретных, именно характерных примерах, взятых из самой жизни:

Как видим полностью подтверждаются слова английского драматурга и критика Томаса Элиота (ум. в 1965 г.): “Организация общества на принципе частной прибыли... влечет за собой разнузданный индивидуализм, калечащий человечество” (“Афоризмы”, М., 1966, с.13).

Аналогичный случай: На территории свалявского леспромхоза я увидел, как несколько рабочих безуспешно пытались сдвинуть большой ствол дерева. Я незамедлительно помог им, хотя я здесь был совершенно случайным прохожим и совершенно незнакомым им. и скорее всего сдвинуть ствол помогли не столько мои дополнительные усилия, сколько возникшее при этом воодушевление всех нас, сила коллектива ( и физическая и моральная).

Есть ли разница между этими случаями? Бесспорно есть. Разумеется, как в США, так и в Советском Союзе, можно найти и примеры противоположного характера. Но приведенные выше примеры именно характерны для социальных систем, основанных на частной и общественной собственности. Поэтому-то они и проявляются в массовых масштабах в соответствующей социальной системе.

Особенность социалистического принципа взаимоотношения сотрудничества и взаимопомощи заключается не только в том, что он проявляется в массовом масштабе. Здесь более важно то, что эти отношения не ограничиваются кругом приятелей или просто знакомых - они распространяются на всех людей, включая “самых незнакомых”, о существовании которых данный человек просто и не подозревает. И это проявлялось уже в первые годы существования Советской власти, в частности в коммунистических субботниках, когда сами рабочие по своей инициативе, без каких-либо указаний “сверху”, с небывалым подъемом, бесплатно отработали полный рабочий день, показав необычайно высокую производительность труда. В своей работе “Великий почин” (ПСС, Т.39), Ленин писал, что эти рабочие “В условиях отчаянно трудных... голодные... устраивают “коммунистические субботники”, работают сверхурочно без всякой платы и достигают громадные повышения производительности труда, несмотря на то, что они устали, измучены, истощены недоеданием. Разве это не величайший героизм? Разве это не начало поворота, имеющего всемирно-историческое значение?... Это победа над своей косностью, распущенностью, мелкобуржуазным эгоизмом... “Коммунистические субботники” показывают нам сознательный и добровольный почин рабочих в развитии производительности труда, в переходе к новой трудовой дисциплине...”

А вспомните Маяковского:

Возможность господства отношений дружбы, сотрудничества и взаимопомощи не утопия, а вполне реальное и закономерное явление. Об этом наглядно свидетельствует практика жизни колонии Макаренко А.С. В своих произведениях Макаренко на многочисленных примерах иллюстрирует проявление у колонистов - этих бывших беспризорников, по сути дела коммунистические отношения друг к другу, к труду и общественной собственности. В частности, колонисты заметили, что мраморные ступени лестницы быстрее стираются около перил, а это ведет к более быстрому износу лестницы и, следовательно, досрочному ее ремонту, для чего необходимо выделение денежных средств колонии (в колонии существовало самоуправление колонистов). Поэтому колонисты решили: “Мы не старики. Будем ходить по лестнице, не опираясь на перила”. И никто из колонистов не нарушил это правило.

Подробно описывает Макаренко и отношение колонистов к труду. В частности, имеется даже глава “Что такое энтузиазм” (в повести “Флаги на башнях”). Более того, колонисты гордились тем, что их отряду, а не другим отрядам доверяли самую трудную и самую грязную, неприятную работу: это нужно было заслужить.

О стимулах социалистического развития не на официально объявленом, а на самом обыденном уровне, можно судить по рассказу рядового, самого обычного тракториста из Смоленской области, который я услышал во время случайной встрече с ним: “Вот напарник мой вспахал намного больше нормы А я себе думаю: А что я? Хуже него что-ли? Не могу перекрыть его выработку? Поднатужился и перекрыл. Нет, не из-за денег, а просто так: показать, что и я умею неплохо работать”. Может быть здесь нет высоких стремлений: помочь стране и т.д., но нет и того холодного расчета, который характерен для мира, основанного на частной собственности: “Делать только то, что оплачивается”.

Композитор Пахмутова А.Н., повествуя о Советском периоде нашей истории, подчеркивает, что это была волнующая и вдохновенная пора, это было время трудового энтузиазма, покорения новых земель и космоса. “Я влюблялась, - говорит она, - в тех мальчишек и девчонок, которые брали рюкзаки с нехитрыми пожитками и ехали осваивать неизведанные земли, строить новые поселки т города. Они ехали не за длинным рублем, а за романтикой. Ими двигало стремление к трудовому подвигу во имя Отечества” (газ. “Экстра М”, 18.09.99 г.).

Можно сколько угодно разглагольствовать о неэффективности производства, основанного на общественной собственности на средства производства. Но все это будут пустые слова, если они не будут подтверждены самой практикой производственной жизни. Так что же говорит эта практика? Некоторые данные о темпах развития советской экономики уже проводились. Приведем еще некоторые из них.

Итак, СССР. Начнем с того, что сразу же после окончания Великой Отечественной войны, Сталин говорил о необходимости довести производства стали до 60 млн. тонн в год, столько же чугуна и т.д. Какова динамика развития этих отраслей производства? Не будем даже сопоставлять уровень производства с 1913 г. Возьмем период с 1940 по 1974 г. (т.е. за 34 года). Картина будет такая: Производство стали. 1940г. - 18,3 млн. тонн, 1950 - 27,3 млн. тонн, 1960 - 65,3 млн. тонн, а 1974 - 136 млн. тонн. Таким образом рост производства с 1940 г. по 1974 г. составил 743,2%, то есть увеличился в 7,3 раза. Производство чугуна. 1940 г. - 14,9 млн. тонн, 1974 - 99,9 млн. тонн. Добыча угля. 1940 - 166 млн. тонн, 1974 - 685 млн. тонн. Добыча нефти. 1940 - 31,1 млн. тонн, 1974 - 459 млн. тонн (1989 г. - 520 млн. тонн). Производство тракторов. 1940 - 31,6 тыс., 1974 - 531 тыс. (“Советский Союз”, М., 1975, с.167, 169, 173, 178). Производство электроэнергии. 1940 - 8,31 млрд., кВт. час., 1970 - 740 млрд. кВт. час., что составляет 8905%, то есть увеличение в 89 раз. Машиностроение и машинообрабатывающие станки. В 1974 г. производство этой продукции возросло по отношению к 1940 г. в 40 раз (за день вырабатывалось почти вдвое больше, чем за весь год в царской России).

Сопоставим теперь эти данные с развитием самой мощной страны капиталистического мира - США. Причем, обязательно обратите внимание на то, что эта страна не только не была подвергнута разорению во время II-й мировой войны, как СССР, а, напротив, она даже обогатилась за ее счет. Возьмем примерно тот же период времени, а именно, с 1937 по 1972 и 1973 г. ( то есть даже 35-36 лет, вместо 34 лет, как данные по СССР). Производство стали. 1937 г. - 51 млн. тонн, 1972 - 139 млн. тонн. Получается рост составляет 272,5% (напомним, что в СССР он составляет 743,2%), то есть увеличение в 2,73 раза (в СССР увеличение в 7,3 раза). Как видим, результат соревнования складывается в пользу производства, основанного на общественной собственности на средства производства, а не на частной. Аналогично, производство чугуна. 1937 г. - 38 млн. тонн, 1973 - 92 млн. Добыча угля. 1937 - 451 млн. тонн, 1972 - 537 млн. тонн. Добыча нефти. 1937 - 173 млн. тонн, 1972 - 466 млн. тонн. Производство тракторов (без садово-огородных). 1937 - 272 тыс., 1973 - 237 тыс. (возможно, потребность уменьшилась от перенасыщенности?). (БСЭ, 1976, т. 24, ч.1, с.95, 92).

Производства мяса. В 1909 - 1913 - 4,8 млн. тонн, что составляло 29 кг. в год на душу населения, 1936 - 1940 - 4,0 млн. тонн, в 1971-1974 - 13,7 млн. тонн ( то есть 55 кг. в год на душу населения), а во второй половине 80-х годов пришлось уже около 70 кг. на душу населения. Это больше, чем в Англии и Италии, однако уступает США, где на душу населения приходилось по 120 кг. Впрочем, в Белоруссии и Литве достигли уровня потребления в США и превзошли Францию (112 кг.) и ФРГ (110 кг.). Производство молока. 1909 - 1913 - 28,8 млн. тонн (154 литра на душу в год), 1936 - 1940 - 26,5 млн. тонн, 1971-1974 - 86,6 млн. тонн, что составляет 315 литров на душу населения в год. Кстати, в Литве до прихода к власти “демократов” молока производилось на душу населения в 4-5 раз больше, чем в США. (“Гласность”, 29.04.94). Доля СССР в мировом производстве молока увеличилась с 13% в 1940 г. до 21% в 1973 г. Каждая пятая тонна коровьего молока и масла в мире производилось в Советском Союзе (“Советский Союз”, 1975, с.205).

Если взять рост объема промышленной продукции за период с 1922 по 1972 г., то картина будет следующая: Казахстан - в 600 раз, Таджикистан - в 500 раз, Киргизия - более, чем в 400 раз, РСФСР - в 300 раз, Узбекистан - почти в 240 раз, Туркмения - более, чем в 130 раз.

Публикации в прессе говорят о том, что возникшие в нашей стране фермерские хозяйства намного уступают по всем показателям колхозам. Например, в Смоленской области на каждого работника фермерского хозяйства произведено 2,5 тонны молока, а в колхозе “Красный доброволец” на каждого работника от председателя до воспитательницы детского сада произведено 15 тонн молока, 3 тонны мяса, 3 тонны зерна, 7 тонн картошки (“Советская Россия”, 23.01.92 Аналогично: “Советская Россия” 13.11.91).

Между прочим, сами зарубежные фермеры, побывавшие в нашей стране, и познакомившиеся с колхозами, очень не советуют их разгонять. В частности, фермер Функ из Люксембурга утверждает: “Вам проще всего сейчас ликвидировать существующие крупные коллективные и государственные хозяйства. Но эффект может оказаться только обратным желаемому. Ведь мощный “Кировец” на 5 или 10 частей не разрежешь не разделишь по семейным наделам. Помимо прочего, крупные хозяйства отвечают масштабам вашей страны. Если их раздробить, со временем все равно пойдет стихийное слияние, поглощение слабых сильными, как это происходит, например, в Соединенных Штатах... Колхозы и совхозы функционируют. Многие - не так уж плохо. А при должной организации труда могут добиться результатов и более высоких, чем наши частные хозяйства” (“Советская Россия”, 22.02.92).

Дельный совет, не так ли? Тем более, если учесть, что даже в такой капиталистической стране, как Израиль, существуют подобные колхозы. В преимуществах колхозов убеждаются и в других странах. Вот почему не случайно, скажем, в Румынии, по сообщению телевидения (11.05.93, 1 программа), вновь создаются колхозы, хотя и под несколько иным названием. Почему? Именно потому, что индивидуальное ведение сельского хозяйства привело к резкому сокращению поголовья скота, поля, где выращивали хлеба, заросли сорняком и так далее.

Предопределяющая роль экономического базиса на все прочие отношения между людьми наглядно проявилась на примере нашей страны: с разрушением базиса, основанном на общественной собственности на средства производства резко ухудшились отношения между людьми, их психология. Это подтверждается и анонимными социологическими обследованиями, проводимыми, в частности, в Российском Государственном Университете нефти и газа им. И.М. Губкина. Так, если в 1992 году за принцип “дружбы и взаимопомощи” высказалось только 36,9%, а за принцип “каждый за себя” - 39,6% (остальные не определились, какого принципа следует придерживаться либо просто постеснялись высказаться открыто: один из опрашиваемых написал: “нетактичный вопрос”). В 1994 г. 71% студентов испытывали чувство неуверенности в завтрашнем дне, не испытывали такой неуверенности только 14%. На вопрос, касающихся характера отношений между людьми, только 4,7% ответили, что они стали лучше, чем при Советской власти, а 58% утверждают, что они стали хуже, с точке зрения остальных студентов, отношения между людьми существенно не изменились.

Как видим, не столь уж праздный вопрос: “В чьих руках находится собственность на средства производства?” Ведь именно разрушение общественной собственности привело к гигантскому росту преступности, бандитизму, заказным убийствам, проявлениям национальной вражды, самоубийствам (сейчас Россия вышла на первое место в мире по количеству самоубийств) и т.д. Разрушение социалистического базиса позволило незначительной части населения обогащаться за счет национальных богатств, за счет разорения трудового народа. В частности, по сообщению газеты “Нью-Йорк таймс” от 23.11.98, личное состояние Черномырдина оценивается порядка 5 млрд. долларов. В деньгах это 500 тысяч пачек стодолларовыми купюрами, то есть набитый доверху пульмановский железнодорожный вагон (“Правда Москвы”, 22.12.98).

Опровержения со стороны Черномырдина не было. А кроме Черномырдина есть еще и Березовский и т.д. и т.п. Разве не ясно, что это обусловлено утверждением частной собственности на средства производства? и разве не ясно, что эти, пришедшие к власти силы, будут стоять за сохранение частной собственности? Они сделают все возможное, чтобы не допустить замены ее общественной собственностью на средства производства. В этом и кроется причина того, что стоящие у власти социальные силы предпринимают все усилия, чтобы убедить трудовой народ в преимуществе частной собственности перед общественной формой собственности на средства производства. И они уже доказали, что кроме убеждения словом, они могут “убеждать” и танковыми орудиями.

Именно общественная собственность является той основой, которая в конечном итоге приведет к тому, что труд из тяжелого бремени превратится в жизненную потребность здорового организма, доставляющего организму радость.

Вот почему Маркс и Энгельс в “Манифесте Коммунистической партии”, касаясь всех этих проблем, писали: “В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности” (ПСС, т. 4, с. 483).